– До тебя на этом месте сидела женщина в белом платье, верно?

– Женщина? Да, сидела.

– Она отправилась в прошлое, чтобы увидеться с умершим мужем, но так и не вернулась назад.

– Почему?

– Мы не знаем, что там произошло. Но никому и в голову не могло прийти, что она может не вернуться.

Юкио заметил, что Нагаре сгорбился и опустил голову.

– Кофе ей наливала Казу. Ей тогда только исполнилось семь лет.

– Ого, – пробормотал Юкио, хотя его это совершенно не интересовало.

Он не мог взять в толк, зачем Кинуйо сейчас рассказывает ему об этом.

Она погрустнела, услышав такой ответ.

– Родной матери, не кому-то чужому! – сказала она чуть более строгим тоном.

– Что?

– Та женщина, которая не вернулась назад, была мамой Казу.

У Юкио изменилось выражение лица, и это говорило о том, как на него подействовали слова Кинуйо.

Маленькой девочке, которая так сильно нуждалась в материнской любви, пришлось пройти через подобное. Даже подумать об этом было горько. Но, хотя история Казу и вызвала у Юкио сочувствие, он все равно не собирался возвращаться в свое время.

Он не понимал, какая связь между этим разговором и серебристой палочкой для помешивания кофе.

Юкио стал обдумывать все это. Кинуйо взяла странный предмет с блюдца.

– С тех пор как это произошло, Казу дает эту палочку всем, кто отправляется в прошлое, чтобы повидаться с умершими, – объяснила Кинуйо, беря ее в руки и помахивая над столом. – Она звенит до того, как остынет кофе.

Юкио побледнел.

«Но это же значит, что…»

– Именно поэтому Казу передала мне свой поклон.

«Она же почти прямо сказала маме, что та умрет».

– Зачем она это сделала?! Какое она имела право говорить тебе об этом?

Юкио все еще не понимал причину поступка Казу.

«Это не имело к ней никакого отношения!»

У Юкио на лице появилось злое выражение. Кинуйо же сохраняла спокойствие.

– Казу пошла на это… – тихо сказала Кинуйо со счастливой улыбкой, которую Юкио никогда раньше у нее не видел. Ей явно не было страшно из-за того, что Казу намекнула на ее скорую смерть. – Она пошла на это, чтобы я выполнила свое последнее важное дело. То, что могу только я.

Юкио вспомнил, как, рассказывая про те три случая, когда он был на волосок от гибели, Кинуйо со слезами на глазах говорила: «Я ничем не могла тебе помочь». Болезнь или несчастный случай – что бы это ни было, она никогда не могла забыть, как мучилась от ожидания, ощущая собственную беспомощность.

– Тебе пора возвращаться в будущее, – произнесла Кинуйо с доброй улыбкой.

– Нет, я не хочу.

– Сделай это для меня. Я верю в тебя, дорогой.

– Нет.

Юкио отчаянно замотал головой.

Кинуйо взяла сберегательную книжку и штамп, которые ей отдал Юкио, и приложила их к своему лбу.

– Я сохраню это и никогда не использую. Там все твои мечты, – сказала она и глубоко поклонилась.

Дин-дон!

– Мама…

Кинуйо подняла голову и посмотрела на Юкио с теплой улыбкой.

– Нет большей муки для родителей, которые не могут спасти своего ребенка, когда он хочет умереть.

У Юкио задрожали губы.

– Прости меня.

– Все хорошо.

– Прости меня.

– А теперь… – сказала она, подталкивая к нему чашку. – Ты передашь Казу мою благодарность?

Он попытался сказать «хорошо», но слова не шли с языка. Юкио схватил чашку дрожащими руками. Перед глазами поплыло, и, подняв голову, он увидел Кинуйо, которая улыбалась и тоже плакала.

– Мой дорогой мальчик…

Она говорила так тихо, что он не слышал ее голоса, но сумел прочитать слова по губам.

Для родителей их дети всегда остаются маленькими детьми. Они никогда ничего не ждут взамен. Кинуйо была обычной матерью, которая желала ему счастья и всегда окутывала своей любовью.

Юкио раньше думал, что с его смертью все закончится. Он считал, что для Кинуйо это уже ничего не будет значить, потому что она умерла. Но он ошибался. Даже после смерти она все еще оставалась его матерью. Ее чувства не изменились.

«Я бы огорчил мою умершую мать…»

Юкио залпом проглотил кофе, ощущая во рту кислый привкус мокко. Голова у него закружилась, а тело снова стало испаряться.

– Мама! – закричал он.

Юкио не мог понять, долетели ли его слова до Кинуйо.

Зато ее голос он услышал отчетливо.

– Спасибо, что пришел повидаться со мной.

Все вокруг Юкио поплыло. Поток времени стремительно понес его обратно в будущее.

«Если бы не сигнал, я бы дождался, пока кофе остынет, и разбил сердце матери».

Он грезил о том, чтобы стать гончаром и иметь свою собственную мастерскую. Юкио прожил долгие годы без признания, став заложником своей мечты об успехе. Его обманули, и он впал в глубокое отчаяние, не понимал, отчего судьба так к нему жестока. А сейчас он чуть было не заставил свою мать страдать гораздо больше, чем страдал сам.

«Я буду жить дальше… Что бы ни случилось…»

«Я буду жить ради мамы, которая никогда не переставала желать мне счастья…»

Сознание Юкио гасло, пока он переносился в настоящее.

Когда он пришел в себя, в кофейне была только Казу. Юкио вернулся в настоящее. Через несколько секунд женщина в платье вышла из туалета. Она бесшумно подошла и грозно глянула на него.

– Уходи!

Все еще всхлипывая, Юкио уступил ей место. Она села, не проронив больше ни единого слова, оттолкнула от себя чашку, из которой пил Юкио, и продолжила читать свой роман, словно ничего не произошло.

Вся кофейня светилась.

Юкио охватило какое-то странное чувство. Свет не стал сильнее, но мужчине все теперь казалось ярким и обновленным. Отчаяние оставило его, сменившись надеждой.

«Это не мир вокруг изменился, а я сам».

Пристально глядя на женщину в платье, он прокручивал в голове все, что с ним произошло. Казу вымыла его чашку и подала посетительнице свежий кофе.

– Казу, – обратился к ней Юкио. – Мама просила передать вам «спасибо».

– О, правда?

– Да. И я тоже хочу поблагодарить вас.

Сказав это, Юкио низко поклонился. Казу ушла на кухню, чтобы вымыть чашку, из которой он пил кофе. Когда она скрылась за дверью, он вынул носовой платок, вытер заплаканное лицо и высморкался.

– Сколько с меня? – спросил Юкио. Казу быстро вышла из кухни и стала зачитывать чек, который появился из кассового аппарата.

– Один кофе плюс надбавка за дополнительное время. Четыреста двадцать иен, пожалуйста, – ответила она, с невозмутимым выражением лица нажимая тугие клавиши кассового аппарата.

– Вот, пожалуйста.

Юкио