— С товарищем вместе готовил уроки и опять ночевал у него, — сказал Сергей, чтобы отвести возможные вопросы.

— А вон Иван Петрович говорит, что вроде бы видел вас вчера на банкете в Железнодорожном собрании, — с усмешкой сказал Семен Семенович.

«Как же Никонов туда попал?» — подумал Сергей и решил: отказываться нельзя, это может вызвать подозрение. Он взглянул на Никонова, приподняв брови:

— Правда, Иван, ты был там?

— То, что я был, в этом нет ничего удивительного. У нас заболел доцент и просил передать мне его пригласительный билет. А вот как ты попал — вопрос... Я видел тебя и даже слышал, как ты запевал «Варшавянку».

— Ну, какой я запевала, — отмахнулся Сергей, соображая, как выпутаться, — просто подпевал, как и все. Мы ведь после занятий привалили туда гурьбой. Нас ваши же студенты позвали. И попали в самый разгар. Слушали речь господина социал-демократа. Ох и здорово резал.

— Погоди, погоди, Сергей, — прервал Никонов, — а ты не думаешь, что за эту речь его уже посадили в каталажку? Ведь призывал к бунту! Требовал устроить забастовку на железной дороге.

— Да-с, господа, — поднял рюмку Семен Семенович, — за это по головке не погладят... А давайте-ка лучше выпьем!

— За что? — спросил Никонов.

— Не все ли равно? Выпьем за дружбу и благополучие в нашем доме.

Тост был самым подходящим, чтобы замять неприятный разговор, и Сергей тоже поднял стопку.

Все чокнулись, выпили, молча стали есть. Семен Семенович доел котлету, поднялся:

— Извините, господа, я иду соснуть. А вам желаю не ходить больше на банкеты и прочие большие собрания. Это к добру не приведет. У нас летом арестовали студента, так что неприятностей было... Обыск провели во всем доме и меня два раза в полицию таскали. Да-с. Ну а он, сердечный, как в воду канул. Жив ли, нет ли — не знаю. Это, знаете ли, предостережение для всех.

— Да, да, голубчик Сергей Мироныч, — вмешалась Матрена Степановна, — я вас как мать прошу — не ходите больше к смутьянам. Креста на них, иродах, нет, так и губят молодых да неопытных.

Сергей перестал есть, положил вилку, отодвинул тарелку.

— Что, проняло? — с ухмылкой спросил Никонов. — Ну-ка, пойдем в комнату, блудный сын. Еще я тебе сделаю дружеское внушение.

2

Прошло два дня. Кононов при встречах не говорил ни о каких поручениях. Сергей вовремя приходил домой, обедал вместе со всеми и держался наивным простачком, не вмешивался ни в какие споры. Но в субботу Кононов отвел его в сторонку и заговорил шепотом:

— Меня предупредили, чтобы завтра в десять утра все дружинники собрались в лесу. Будут занятия по стрельбе, и всем раздадут оружие.

— Понял. Я приду.

— Может, ночуешь у меня?

— Нет, лучше дома. Хозяева и Никонов меня подозревают.

— Ладно. Встретимся у леса, а то заблудишься.

Сергей купил на толкучке черный дубленый полушубок, овчинную шапку и валенки. Вещи были поношенными, но зато стоили дешево. Рукавицы у него были свои, уржумские, вязанные из грубой шерсти и обшитые «чертовой кожей».

Облачившись в теплое, Сергей почувствовал себя сибиряком. Сорокаградусный мороз стал не страшен. Придя к лесу загодя, он прогуливался вдоль дороги, поджидая Кононова. Вдруг с проезжавшей мимо лошади его окликнули:

— Сережа, ты ли?

Сергей, не отвечая, подошел, всмотрелся в человека в тулупе:

— Дядя Гриша? Да, это я.

— Садись! Поедем вместе.

— Да я Осипа жду.

— Он с ребятами уже в лесу. Садись.

Костриков влез в розвальни, устроился на сене, взглядом указал на возницу, как бы спрашивая, можно ли при нем говорить.

— Свой! — спокойно кивнул Григорий.

— А это что? — Сергей тронул ногой деревянный ящик.

— Оружие! Уцелело весной при разгроме типографии. Было закопано в подвале. Ты знаешь, что послезавтра демонстрация протеста?

— Нет. Мне никто не говорил.

— Так вот, послезавтра! Нам удалось в одной типографии отпечатать прокламации-извещения. В ночь на восемнадцатое они должны быть расклеены по всему городу. Ваша задача, то есть задача дружинников-боевиков, возглавить которых поручается тебе, — охранять демонстрацию от полиции.

— Понятно! — сказал Сергей раздумчиво. — Жаль, мало нас.

— Два десятка вооруженных людей — это не так мало. Если полезут, отпор дать сумеете?

— Сумеем! Надо лишь подучиться стрелять. А оружие какое?

— Разное... Есть наганы, есть браунинги, есть и старое. Но все оно стреляет! И патронов достаточно.

Лошадь свернула на заснеженную просеку, пошла по узкой тропинке в снегу и выехала на глухую поляну, где весело шумели, толкая друг друга в бока, дружинники.

— Здорово, товарищи! — крикнул, выскочив из саней, Григорий. — Ну, как дела?

К нему подошел здоровяк в полушубке. Сергей узнал Николая Большого.

— Все собрались. Посты расставлены. Можно начинать.

— Тогда раздавай оружие, Николай, и к делу! Сегодня последняя репетиция...

Стрельба проводилась по мишеням с колена, стоя и лежа. Николай Большой, знающий стрелковое дело и сам отличный стрелок, каждого обучал индивидуально. Показывал, как прицеливаться, как держать револьвер или пистолет, как на ходу перезаряжать.

Молодые парни легко осваивали «премудрость».

— Эх, хорошо бы на полицейских попробовать! — пошутил кто-то.

— Послезавтра такой случай наверняка представится, — усмехнулся Николай Большой. — Только смотрите, если уж придется стрелять, бейте наверняка, по начальству, иначе сами дождетесь пули. Никакой пощады врагам революции!

Обучение закончилось во второй половине дня. Было еще светло. Николай Большой на лошади объехал все посты. Ребята, сидевшие в засаде довольно далеко от стрельбища, сказали, что выстрелы были слышны.

— Нехорошо. Может, было слышно и в городе? Давайте расходиться. Лучше окольными путями. Если попадете в засаду — отбивайтесь. Ежели схватят — не признаваться. Никого не знаю, и все! Помните: восемнадцатого к десяти утра все на Почтамтскую. Будете охранять демонстрацию. Командир — Костриков! Если его убьют или ранят, заменит Лисов. Все, друзья! Все! Прячьте оружие — и домой! Желаю благополучия и отваги.

3

Вернувшись к себе на квартиру, Сергей поужинал вместе со всеми. Ему хотелось собраться с мыслями, подумать. Он оделся и вышел на улицу. Но на ночь мороз усилился, прямо захватывало дух. Немного походив, Сергей вернулся и сразу лег спать.

Никонов, напротив, долго не ложился, читал, говорил, что попала интересная книга. Сергей