Медицинский отдел занимал неожиданно большую часть станционного тора, такой длинный отрезок, что Кандара, проходя по нему вслед за капитаном Трал и Джессикой, различала плавный изгиб пола кверху. Она чувствовала себя гуляющей по новому киберзаводу, еще не снабженному рабочими системами. Стены, пол, потолки блистали белизной, темная решетка каркаса придавала помещению сходство с новомодной художественной инсталляцией.

«Символизирующей душевную скудость…»

Удручающее впечатление еще усиливалось круглыми стеклянными перегородками отсеков, нагнетая ощущение изоляции. Шаги отдавались неумолчным эхом, перекрывая тихое гудение скользящих над головами охранных дронов со скромно втянутыми оружейными соплами.

Заняты были только два из пятидесяти отделений. В одном на операционном столе лежал труп Феритона Кейна. Вокруг сгрудились пятеро ксенобиологов в костюмах высокой биологической защиты цвета принятой на станции униформы. Их лица за щитками шлемов склонялись к трупу, а пучок свисающих с потолка хирургических манипуляторов исследовал мозговые ткани. Кандаре инструментарий напомнил наследие испанской инквизиции. Впрочем, ей всегда было не по себе в больницах, с тех пор как ее мать провела два последних безнадежных часа жизни в палате экстренной травматологии.

Во втором занятом отсеке два набора реанимационных модулей стояли по сторонам каталки с Соко. Им занимались Ланкин и пара медтехников станции, но вид у них был не особенно озабоченный. Они облепили Соко дисками датчиков — отслеживали жизненные функции. Пара дронов под потолком тоже вела наблюдение.

Едва трое вошли в отсек, из пола выдвинулись дополнительные защитные экраны, заперли их внутри. Кандаре вспомнились большие лабораторные клетки, в каких они испытывали опасные яды.

— Как у него дела? — спросила она.

Ланкин ткнул пальцем в верхний экран, где медленно и ритмично вели танец графики.

— Мозговая активность восстанавливается. И состав крови почти нормализовался. — Он оглянулся на Джессику. — Что–то еще нам надо предпринять?

— Нет. Он очнется, ручаюсь.

Кандара всматривалась в нее, пытаясь определить, сколько искренности в озабоченности чужачки. Она казалась искренней, но ведь человеческие эмоции, возможно, задавались вложенными в эту нечеловеческую оболочку алгоритмами. «И все же я к ней привязалась. Как так?»

Она всегда гордилась своей интуицией, но Джессика обманула ее радар, как и Феритон Кейн. И от этого, от воспрянувших подозрений, у нее все рефлексы были на взводе. Живущие в голове демоны трясли прутья решетки, сражаясь со сдерживающей их нейрохимией желез.

— Есть в тебе что–нибудь настоящее? — вырвалось у Кандары.

Ланкин и капитан Трал удивленно оглянулись. Джессика ответила усталым и грустным взглядом.

— Что видишь, то и есть, — сказала она.

— Ладно, ты мне вот что скажи: сколько вас таких?

— Неан? Корабль внедрения вырастил четверых.

— Давай без политических уверток. Сколько было кораблей?

— Не знаю, правда. Может быть, только наш, но могло быть и больше. Лично я считаю, что наша миссия была не единственной. Уровень недоверия к оликсами в высших правительственных структурах и глобальных политических комитетах выше, чем мне представлялось бы естественным. Это наводит на мысль, что там действуют, возбуждая подозрения, другие неаны. Доказательств у меня, конечно, нет, мне этих сведений не давали. Посланцы знают ровно столько, сколько необходимо знать. Жилой кластер, с которого пришел корабль внедрения, весьма озабочен безопасностью.

— Значит, неаны живут в этих кластерах?

— Да, среди звезд.

— Это вроде наших хабитатов?

— И опять я не знаю. «Жилой кластер» — всего лишь осмысленный перевод.

— Или нет, — заметило Трал.

— Дезинформация? — сообразила Кандара.

Оне пожало плечами.

— Я бы на их месте поступил так.

— Мы обсуждали это между собой, — призналась Джессика. — Возможно, нас породил всего лишь заброшенный эквивалент машины фон Неймана. Учитывая могущество оликсов, я бы сочла разумным вовсе покинуть галактику.

— Тогда почему ты нам этого не «посоветуешь»? — спросила Кандара. — Почему уговариваешь спрятаться?

— До галактики Андромеды более двух с половиной миллионов световых лет. Ваша технология еще не позволяет построить хабитат, способный к таким перелетам. Как и наша — насколько мне известно. Это просто слишком далеко.

— Мы уже пару веков рассматриваем возможности межгалактических путешествий, — напомнил Ланкин. — Потребные ресурсы далеко превосходят возможности Утопии. Надежда на успех была бы, если бы мы прихватили с собой всю Солнечную систему. И даже в этом случае за время перелета наш вид эволюционирует в нечто совершенно иное — или вымрет. Во втором случае, если некому окажется затормозить Солнце, предвидится всем столкновениям столкновение.

— Разогнать целую звездную систему… — усмехнулось Трал.

— Теоретически это по силам цивилизации третьего уровня по шкале Кардашева, — ответил Ланкин.

— Это что?

— Третий уровень по Кардашеву — это высшая ступень эволюции и технологического развития вида. В сущности — боги. Хотя кое–кто утверждает, что возможен и четвертый уровень, просто мы не способны его вообразить.