почему его отец не женился вновь, Ранеб отмалчивался, не желая лгать любимому сыну и бросать тень на его отношения с младшим братом Тутмосом. Он так и унес свою тайну с собой в погребальную пирамиду, после того, как получил тяжелую рану в одной из пограничных стычек. Самое простое объяснение непонятного поведения было в той нескрываемой любви, которую отец испытывал к его матери Шамиран, и Радамесу хотелось самому испытытать это божественное чувство, над которым оказалось не властно ни время, ни расстояние. Но пока что юными прелестницами восхищались только глаза молодого военачальника, сердце же его упорно молчало. По иронии судьбы он не взглянул на Нефер и Амнерис, смотревших на него не дыша, так как ему в момент приближения к ним следовало приветствовать фараона Иниотеффа и его супругу, царицу Яхх.

Все же Радамес не потерял надежды встретить свою единственную и неповторимую подругу, которой он мог бы сказать как своей жене: «Сестра моя!». На праздничном пиру в покоях царевича Менфу должны были собраться самые красивые арфистки и танцовщицы столицы, не считая захваченных в последней войне пленниц, чьи женские прелести должны были услаждать взоры победителей. Освежившись после окончания шествия войска в мыльне, Радамес облачился в новые праздничные одежды и поспешил в покои наследника престола, полных бренчанья на арфах, танцев и громкого смеха. Увы, там его тоже постигла неудача, хотя все молодые женщины были одеты в яркие соблазнительные одежды, которые скорее обнажали, чем скрывали их изящные тела и вызывали всеобщее мужское восхищение. Но снова его глаз не остановился ни на одной из них и молодой человек приуныл.

- В чем дело, дружище? – без обиняков спросил его царевич Менфу, полулежавший на пиршественном ложе в обществе своей фаворитки - танцовщицы Носрет. – Почему ты стал похожим на недовольного кота, которого не пускают на улицу?

Юноши обладали разными характерами и взглядами на мир, но эта разность характеров не только не разобщила их, но послужила их дружескому сближению. Замкнутый и гордый Менфу сразу ощутил симпатию к дружелюбному и открытому для общения Радамесу и тот полностью оправдал его доверие, нанеся главный удар на поле боя Мерикара Хети.

- Похоже, я старею, - усмехнулся в ответ Радамес. – Раньше мне достаточно было увидеть женскую ножку, чтобы тут же вспыхнуть от желания. Ныне же смотрю на женский цветник, собранный в зале для пира и не могу выбрать себе подругу по душе.

- Они все красивы, и выбор сделать трудно, - согласился царевич, лениво отщипывая от ветви черный виноград. – Попробуй найти себе девицу наугад, повязав глаза темной повязкой.

Это предложение понравилось Радамесу, так как прекрасно решало его вдруг ставшей трудной проблему выбора женщины его мечты. Носрет, улыбаясь, по знаку своего господина и повелителя завязала ему глаза черной лентой, и он вступил в круг танцующих девушек, пытаясь поймать одну из них. Танцовщицы, считая это игрой, с веселым смехом кинулись бежать от него в разные стороны. Погоня еще больше распалила Радамеса и он, под одобрительные крики своих соратников пытался поймать одну из тех плутовок, которые только дразнили его своими прикосновениями, но в руки не давались. Наконец ему удалось ухватить одну за край одежды, и он мощным рывком притянул трепещущее тело к себе, намереваясь заключить прелестницу в свои объятия и поцеловать. При этом Радамес мысленно воззвал к богине любви Хатхор, обещая ей щедрое жертвоприношение в случае, если его добыча окажется одной из самых красивых девушек, которые очутились на пиру у царевича Менфу для услаждение его взора. Воображение рисовало Радамесу соблазнительные формы пойманной девицы, ее большие груди, пышные бедра, тонкую талию и миндалевидные глаза. Затаив дыхание, молодой военачальник сорвал ленту с глаз, чтобы посмотреть на ту, которую он поклялся про себя сделать спутницей своей жизни и его рот в изумлении приоткрылся. В кольце его рук вместо юной танцовщицы находился визирь Хоремхеб, которому явно не нравилась железная хватка молодого человека. Ситуация была комической, но страх перед визирем, являвшимся подлинным правителем страны не позволил смеху вырваться из груди многочисленных свидетелей этой сцены. Один только царевич Менфу издал короткий смешок и тут же умолк под грозным взглядом, брошенный на него его родным дедушкой.

Радамес с такой поспешностью отпустил своего пленника, словно ненароком взял в руки ядовитую змею и с почтительным выражением произнес:

- Прошу прощения, великий Хоремхеб! Я никак не полагал, что могу схватить вас в кругу танцовщиц.

- Мне нужно поговорить с тобой, Радамес, и без посторонних ушей. Следуй за мной, - отрывистым голосом сказал ему на это великий визирь, и, не оглядываясь на пирующих молодых вельмож, направился к выходу. Молодому военачальнику волей-неволей пришлось отправиться за ним – Хоремхеб был не из тех людей, кому можно было безнаказанно возражать.

Хоремхеб со своим молодым спутником покинули покои царевича и скоро спустились в подземелье, где пошли тайными ходами, известными одному великому визирю. Они извивались гигантскими змеями и казалось, что вели в никуда. Радамес не осмеливался прервать молчание Хоремхеба, чтобы спросить его о цели их странного путешествия. Визирь Хоремхеб и на поверхностности земли внушал страх, а в подземном лабиринте он приобрел облик некоего потустороннего существа, имеющего власть в подземном царстве. Путь им освещали факелами несколько телохранителей тестя фараона, и когда небольшая процессия дошла до усыпальницы, недоступной для воров и грабителей богатств усопших, они остановились у дверей, не осмеливаясь идти дальше. Но в их услугах не было нужды. Усыпальница так ярко была освещена таинственным неугасимым светом, что горящие факелы казались совершенно бесполезными в ней предметами. Внимание Радамеса обратилось на небольшой гроб, стоявший на гранитном возвышении. Судя по рисунку, в нем покоилась молодая девушка редкой красоты, и молодой военачальник ощутил острое желание открыть крышку сандалового ящика, чтобы полюбоваться оригиналом.

- Кто она? Зачем ты меня сюда привел, визирь? – не сдержавшись, спросил Радамес у внимательно наблюдавшего за ним Хоремхеба.

- Как я уже сказал тебе, мне нужно с тобой поговорить без посторонних ушей, - соизволил разомкнуть свои уста визирь. – Я слышал, что ты ищешь себе жену. Скажи, мог бы ты полюбить такую женщину?!

Задав этот вопрос, Хоремхеб резко открыл разрисованный гроб, являя миру лицо молодой покойницы, одетой в драгоценный царский убор. Радамес быстро взглянул на девушку и ощутил невольную радость человека, который наконец-то нашел то, что он долго искал. Предчувствие