Я снова рассмеялся, стараясь нагнать загадочности и страха пуще прежнего.

– Нет, господин Копельман, мне нужна информация.

– Какого роду? – только и выдавил из себя комиссионер.

– Мне надобно знать, Лазарь Борухович, каким путем контрабанда из Нового Петрограда попадает в ваши руки?

– Зачем это вам, господин? Вы затеяли крайне опасную игру... Видно, вы не знаете с кем связались.

– Знаю замечательно, – ответил я как можно спокойнее. – Мне повторить вопрос?

Зловещий щелчок затвора, усиленный эхом от полупустой комнаты, чуть было не лишил бедного еврея чувств.

– Пом... Помилуйте, г... господин, – затрепетал он. – Они убьют меня...

– Если вы пойдете мне на встречу, мой милый Копельман, – сказал я ласково, – никто о нашей встрече не прознает. Информация мне нужна для нужд личного характера. Ваши дела мне не интересны. В противном случае, я пристрелю вас, как бешеного пса, прямо сейчас.

– Какие гарантии? – осмелился уточнить хитрый комиссионер.

– Никаких.

– Был единственный подземный ход, под самым Западным маяком, – взволнованно ответил Копельман. – Старая канализация. У кого нужда имеется, тот знает. По неписанным правилам, проход по ней свободен. Остальные лазейки, что были раньше, власти таки обнаружили и завалили на совесть.

– Был? – уточнил я, нахмурившись.

– Был, – кивнул старый еврей. – Прошлой ночью обвалился. Как скоро его расчистят, мне не ведомо.

Сердце моё провалилось в пятки. Оставалось уповать на то, что Настенька успела по нему пройти, или же, не успела войти. Мысли о том, что сестрица могла остаться под завалами, я гнал от себя прочь. Выходит, что остается только один путь – по воздуху.

- Иногда, в крайнем случае, товар доставляют на воздушных судах контрабандисты, что обитаются в форте "Граф Милютин", - словно читая мои мысли продолжил Копельман. - Братия там независимая, себе на уме. Возят всегда разные люди, инкогнито, и за разные деньги. Имен не знаю - клянусь, не моего ума дело...

– Надеюсь, вы со мной откровенны, господин Копельман, – вздохнул я устало. – Иначе, мы встретимся снова. Прощайте.

Глава 13

Настенька зябко поежилась перед входом в старую канализационную систему. Туннель был почти незаметен за обветренными скалами, защищавшими эту часть Нового Петрограда от натиска прибоя. Она не сводила глаз с дыры, словно та могла её проглотить, - или даже надеялась на это, потому как опасалась передумать идти туда. Но уже проделан большой путь. Пройти каких - то несколько верст по широкому туннелю - и она окажется в городе, который стал непригоден для жизни два года назад.

Керосиновая лампа в её руке подрагивала. Насте вдруг страшно захотелось спросить у кого - нибудь дорогу, но никого рядом не было.

Никого и ничего, кроме ощутимой даже здесь вони трупных разложений.

Самое время надеть маску и кожаные очки, что носили пилоты дирижаблей.

Сквозь стекла очков жерло туннеля, казалось, становилось еще нереальнее и глубже, странно вытягиваясь. При каждом движении головы темнота будто бы колыхалась и закручивалась. Ремешки до зуда натирали кожу над ушами. Настя просунула под них пальчик и хорошенько почесалась. Благо, перед экспедицией она коротко постриглась, на мальчишеский манер. «Что же вы, голубушка, такую красоту губите?», – сокрушался тогда старый цирюльник.

Теперь Настя была похоже больше на юного лицеиста, чем на прекрасную девицу. Бутафорские усики на французский манер и жидкие бакенбарды, ещё сильнее придавали ей мужского виду. На ней был черный кожаный кафтан и такие же перчатки, высокие яловые сапоги да фуражка.

Она в десятый раз проверила лампу - керосина по самый венчик. Заглянула в торбу. Да, тут все припасы, какие удалось собрать и наган, который подарил ей братец. Она была готова настолько, насколько это вообще в девичьих силах.

Настя выпрямила фитиль лампы - чем больше света, тем лучше.

Усилием воли она заставила себя переступить линию, отделявшую привычную ночь от бездонной тьмы. В дрожащем свете керосиновой лампы кирпичные стены рукотворной пещеры отливали золотом.

Настя плутала между обломками в местах, где обрушился потолок, и между свисавшими прядями мха, толстых, словно морские водоросли.

Там и сям она видела следы своих предшественников. Однако радости сей факт ей не добавлял. На стенах виднелись черные отметины - тут зажигали спичку или тушили папиросу; попадались свечные огарки, маленькие и бесформенные комочки воска. На груде кирпичей кто - то вывел буквы «У. Л.». В разъеденных сыростью трещинах поблескивали осколки стекла.

Настя ничего не слышала, кроме как мерного звука своих шагов, приглушенного маской дыхания, и ржавого скрипа лампы.

И когда раздался какой - то другой звук, она страшно напугалась.

Настя посветила фонарем вокруг, но никого не увидела. Да и прятаться было негде: от этого места и до самого берега туннель ни разу не сворачивал.

Вскоре у туннеля появился уклон - небольшой, но идти теперь приходилось в гору. Если пройдоха с толкучего рынка не наврал, то рано или поздно туннель должен разделиться на четыре ветки. Левое ведет в подвал пекарни. С её крыши можно будет осмотреться, оставаясь в относительной безопасности.

В полутьме мерещилось, будто туннель изгибается — то влево, то вправо. Настя понимала, что не ходит кругами, тем не менее, чувство направления утратила совершенно. Она только надеялась, что, выбравшись на поверхность, легко сориентируется и найдет верную дорогу.

Через пару верст туннель стал шире и уперся в развилку. Настя нырнула в крайний коридор слева, и не прошла даже сотни шагов, как уткнулась в тупик. Тем не менее, вернувшись чуть назад, она обнаружила боковой ход. Судя по всему, его прокопали кое - как и даже не позаботились укрепить. От него так и веяло небрежностью, ненадежностью и неминуемым обрушением. Однако, выбирать не приходилось.

Здешние стены на ощупь были неприятно влажными. То же касалось и пола, представлявшего собой месиво из подгнивших опилок, земли и корней. Настя упрямо брела вперед и в конце концов, преодолев очередной изгиб, увидела перед собой приставную лестницу.

Подпрыгнув, она освободилась от липкой грязи и вцепилась в перекладину. Перед её взором предстал подвальный этаж. Пыль здесь лежала таким слоем, что даже мыши и тараканы оставляли следы на любой поверхности. И, разумеется, тут были отпечатки подошв, причем в немалом количестве.

Настя насчитала не меньше десятка пар. Она старательно убеждала себя, что за счастливчиков, прошедших той же дорогой, можно только порадоваться, но липкое чувство страха никуда