отстранился. Вместо этого он как обычно ворчливый и компанейский. В некотором роде это облегчение. То, что случилось между нами, ничего не изменило. Но прошлая ночь многое значила для меня, так что было бы здорово знать, что для него она тоже что-то значила… а по его поведению ничего не скажешь.

Так что мы проживаем день как обычно, и я продолжаю ждать, когда он что-то скажет. Упомянет это. Скажет мне, что это не может повториться. Ну хоть что-то. Но наступает вечер, и все так, будто прошлой ночью между нами не случилось ничего нового.

Я часами веду мысленные дебаты насчет того, что делать, когда сядет солнце, и я так и не прихожу ни к каким связным выводам. Я понятия не имею, чего он ожидает, чего хочет, в чем он нуждается, так что вместо этого я делаю то, чего хочу сама.

Я забираюсь в его постель, переодевшись в пижаму и почистив зубы.

Закончив заниматься огнем, он встает у своей кровати и смотрит на меня.

Я немного смущена, но встречаю его взгляд, не дрогнув.

Проходит несколько секунд, и он вообще ничего не говорит. Не шевелит ни единым мускулом. Его глаза не отрываются от моего лица.

— Ты думал, что я хотела этого лишь одноразово? — спрашиваю я наконец.

— Я не знал.

— Ну, так вот, это не так. Я хочу большего. Так что если ты не готов сказать мне, что не хочешь этого…

— Конечно, я хочу, — бормочет он почти оскорбленно. — Ты это уже знаешь.

Узел тревоги в моей груди разжимается.

— Тогда в чем именно твоя проблема?

Он неловким рывком головы отводит взгляд, затем поворачивается обратно.

— Только руки.

Я киваю.

— Если ты этого хочешь, то так мы и сделаем. Лишь бы ты понимал, что это твоя граница, а не моя. Я теперь знаю, чего я хочу. И я хочу от тебя всего.

Он издает странный гортанный звук и снова отворачивается. Делает сиплый, прерывистый вдох. Его тело так напряжено, что он почти дрожит, но все же выдавливает:

— Только руки.

— Ладно. Только руки.

После этого он наконец-то забирается в постель со мной.

Я так взволнована, что аж дрожу. Это ощущается более реальным, чем полные нужды размытые события прошлой ночи. Теперь Кэл отпускает свои колебания, приняв решение. Его взгляд такой горячий и собственнический, пока он устраивается надо мной, гладит мое тело. Он не снимает мою пижаму, и я не уверена, то ли это из-за холода, то ли это еще одна его граница.

Я не возражаю, хотя ему было бы намного проще потрогать меня везде, если бы я была обнаженной. Я хочу, чтобы он хотел этого не меньше, чем я, и я не хочу, чтобы его раздирали противоречия. Я бы предпочла протаранить прочерченные им границы.

Ему почти не требуется времени, чтобы возбудить меня, и довольно скоро я уже умоляю и ерзаю, как прошлой ночью.

Похоже, Кэлу это нравится. Его глаза становятся еще горячее, когда я беспомощно выгибаюсь и умоляю, чтобы он заставил меня кончить. Он запустил обе руки под мою кофту и большими пальцами играет с моими сосками.

Он не спешит. Растягивает процесс. Но в итоге переворачивает меня на живот и стягивает мои штаны и трусики настолько, чтобы обнажить мою задницу. Затем он приподнимает мои бедра и вводит в меня два пальца.

Он трахает меня ими. Так хорошо, что я кончаю буквально за тридцать секунд. Он продолжает двигать рукой, даже когда моя киска содрогается вокруг его пальцев. Я стискиваю простынь и кричу в подушку, пока он снова и снова доводит меня до оргазма.

Мое горло саднит, из глаз катятся слезы, и только тогда он наконец-то замедляет движения руки. Убрав пальцы, он медленно гладит мою задницу и бедра. Я все еще в в той позе, в которой он расположил меня задницей кверху.

— Тебе было достаточно, малышка? — спрашивает Кэл тем мягким, хриплым голосом, который мне так нравится.

— Думаю… думаю… да, — все мое тело как будто трепещет от легких отголосков.

Он очень нежно проводит ладонью вверх, чтобы потереть мой клитор, и я скулю, снова утыкаясь лицом в подушку.

— Похоже, ты еще не закончила. Ты хочешь большего, да?

— Угу.

— Ты такая сладкая. Такая горячая. Такая отзывчивая, — он снова вводит два пальца в мою киску, а свободной рукой поглаживает мою поясницу. — Поверить не могу, что ты так сильно этого хочешь. Ты просто не можешь насытиться.

Несмотря на мою охваченность ощущениями, кажется, на это нужно ответить. Повернув голову набок, я говорю:

— Мне нужно наверстать за долгое время.

— Я знаю, малышка. Неправильно, что ты так долго была лишена этого.

Его пальцы издают влажные, первобытные звуки, входя и выходя из меня. Знакомый узел нужды снова скручивает мое нутро, предупреждая о приближении очередного оргазма.

Он прав. Мое тело как будто не может насытиться, сколько бы удовольствия он мне ни дарил.

Я никогда не думала, что буду такой бесстыже нуждающейся.

Я никогда не думала, что буду жаждать такой нужды.

Я издаю мяукающий звук и оставляю голову повернутой набок, чтобы видеть его, пока он стоит на коленях позади меня.

— Тебе это нравится, малышка?

— Да. О да, — я двигаю бедрами навстречу его руке. — Сейчас снова кончу. Очень сильно.

— Это очень хорошо, — он продолжает массировать мою поясницу, и это так приятно. Почти так же приятно, как его пальцы во мне. — Я хочу, чтобы тебе было очень хорошо. Я хочу это видеть.

— Угу, — мямлю я, утрачивая дар речи, потому что ощущения нарастают, становятся все сильнее.

Скорость и напор его руки увеличиваются. Моя киска и так ноет после вчерашнего, а новое трение заставляет меня рыдать. Не потому, что больно, а потому что боль такая приятная.

— Ох бл*дь, — взгляд Кэла продолжает бродить по моему телу, задерживаясь на моем лице и в месте, где его пальцы продолжают входить в меня. — Бл*дь, ты так хорошо справляешься. Никогда даже не мечтал, что ты будешь так сильно кончать для меня.

Я зажмуриваюсь, потому что его слова сводят меня с ума так же сильно, как и его прикосновения.

— Бл*дь, малышка. Ох бл*дь.

Перемена в его тоне привлекает мое внимание, так что я открываю глаза, чтобы посмотреть, что он делает. Он засунул вторую руку в свои штаны и сжимает свой член, трахая меня пальцами.

— Да, — ахаю я, когда вид его подталкивает меня ближе к оргазму. — Да. Да. Ты тоже кончи.

— Бл*дь, — выдыхает он.