пока мать не решила, что большой сверкающий город и непомерно высокая плата за обучение для меня, последней из ее детей, оставшихся под родительским крылом, лучше. «Могло быть и хуже, – заметила Джейми, когда я впервые рассказала ей о причинах своего перевода в новую школу. – Она могла записать тебя, скажем, в школу мимов». Впрочем, шутка не слишком-то помогла.

– Бель, – удивленно произносит мой отец, когда открывает дверь.

Он непринужденно смеется, широко улыбаясь, и на его щеках сразу же появляются ямочки, которые я унаследовала. Его шок от того, что он видит на пороге дочь, быстро сменяется радушием.

– Не знал, что ты придешь.

Я перебираю ключи.

– Может, надо было позвонить сначала?

– Что? Нет, дорогая, я просто… не бери в голову.

Думаю, теперь вы понимаете, откуда у меня привычка не заканчивать предложения.

– Входи, – предлагает он, делая шаг назад.

Папа одет в свои привычные джинсы и выцветшую футболку, красную, которую он носил с самого моего детства. И я практически чувствую запах своего прошлого – смесь опилок и маминого кондиционера для белья с ароматом гардении.

А потом вспоминаю, что мама больше не стирает его вещи.

– Вообще-то, я к Люку. Он дома? – спрашиваю я, не решаясь войти в квартиру.

Мне кажется, что если останусь здесь – или, по крайней мере, не буду проходить дальше, – то не проявлю нелояльности к маме и не стану соучастницей всего того, что делает тут мой отец.

– Мне просто нужно воспользоваться кое-какими его инструментами в мастерской.

– Его нет, – медленно произносит отец, – но тебе могу помочь я. Если хочешь, конечно.

Он смотрит на меня с энтузиазмом, и я чувствую себя просто ужасно. Наверное, следует уйти, да?

Я должна уйти.

Но это или… нет, только это. Я потратила уже полчаса, пытаясь разобраться с компьютерной программой для проектирования, и если уйду сейчас, то мои усилия просто пропадут даром, так что…

– Ладно, – соглашаюсь. – Давай. Спасибо.

– Над чем будем работать? – спрашивает папа, закрывая за собой входную дверь.

Быть может, он понял, что я не хочу проходить через дом, поэтому мы огибаем угол и идем к мастерской через задний двор.

– Это… школьный проект, – отвечаю, не желая вдаваться в подробности того, что я совершила наименее свойственный Бель Майер поступок и присоединилась к клубу робототехники. Скорее всего, он приложит руку к моему лбу и спросит о здоровье, а с этим проявлением отцовской заботы я сейчас не готова столкнуться. – Мне нужно сделать что-то, что сможет, скажем, пролезть под кое-чем, а потом перевернуть это.

– Для школы, серьезно? Господи! – восклицает папа, качая головой. – Похоже, они основательно подходят к учебной программе.

– Да, похоже на то, – говорю я так, словно тоже не могу поверить, насколько диким стало школьное образование.

– И сколько времени у тебя на этот проект?

– О, в общем… его нужно сдать вроде как завтра.

Папа вскидывает бровь.

– Бель.

О боже, он меня раскусил.

– А?

– Ты опять затягиваешь с домашкой?

– Ну да. Типа того. – Я заставляю себя рассмеяться от облегчения, так как оставлять все на последний момент – это гораздо более правдивое объяснение происходящему, нежели истина. (Опять же, вспомните катапульты.) – Я думала, что все необходимое у меня уже есть, но…

– Не расстраивайся, нет смысла переживать об этом сейчас. Надеюсь, нужные тебе комплектующие у меня найдутся. – Он включает свет в мастерской и открывает один из огромных металлических ящиков. – Гидравлика?

– Вообще-то… – начинаю я, и поскольку это мой отец, просто объясняю ему все своими словами, чего с Тео Луной, уверена, ни за что бы не провернула. – Думаю, для работы механизма мы могли бы установить электрический датчик. Навроде датчика движения на гаражных дверях или чего-то такого. И когда к нему будет что-то приближаться, то он будет автоматически проскальзывать под ним, а потом переворачивать это.

Отец качает головой из стороны в сторону, кивая.

– Идея может сработать. Погоди, давай посмотрим, что у нас тут есть.

На самом деле гидравлика не так уж сложна, как кажется на первый взгляд. Вообще-то, ничто не является сложным, если разложить это на составные части, однако зачастую гидравлические установки выглядят гораздо сложнее своего принципа работы.

По сути, они подают жидкость (обычно это масло) через клапаны в цилиндр, и давление этой жидкости и обеспечивает работу всего механизма. Надавите на один его компонент, и поскольку жидкость будет двигаться только в одном направлении, она окажет давление на что-нибудь еще. У отцов большинства детей, скорее всего, нет лишнего поршневого цилиндра, но мой отец не относится к большинству.

– Убедись, что пузырьков воздуха не осталось, – объясняет он.

Папа и раньше поручал мне стравливать воздух, то есть следить за тем, чтобы в гидравлической жидкости автомобильного или велосипедного тормоза не было пустот. Если в масле присутствуют воздушные вкрапления, то давление расходуется на сжатие этих пузырьков, а не на выполнение поставленной перед гидравлической системой задачи.

– Получается довольно сложно для домашнего задания, – комментирует отец, наблюдая за тем, как я делаю наброски будущей конструкции. Однако вместо того, чтобы задать новый вопрос, он уточняет: – Ну, начнем?

В какой-то момент в мастерской появляется Люк, издает удивленный возглас, а затем исчезает с папиным бумажником и снова появляется уже с пиццей. Он громко жует и с набитым ртом рассуждает о том, какое давление необходимо для правильной работы гидравлической системы. Его телефон звонит, и брат снова выскальзывает на улицу.

– Как тебе? – спрашиваю я отца, показывая, как закрепила шток поршня на внутренней стороне корпуса цилиндра.

– Выглядит неплохо, – отзывается папа, протягивая мне клапан, который собрал по нарисованному мной эскизу. – Значит, ты планируешь подавать давление в цилиндр, чтобы поршень выдвигался?

– Да. А потом менять его направление, чтобы втянуть обратно. – Я жестами показываю, что именно имею в виду. – Так вот, если бы у меня был электрический датчик…

– Ага, – кивает он, – тогда он бы самостоятельно менял положение направляющего клапана, я понял…

Но когда Люк возвращается, мы с папой сразу же чувствуем, как атмосфера в мастерской меняется.

– Ей нужно домой, – произносит Люк, не глядя на меня.

– Я пока не могу, – нетерпеливо отвечаю я. – Я еще не закончила…

– Ибб. Сейчас же, – командует Люк.

Отец резко поворачивается ко мне.

– Ты что, не сказала матери, что собираешься ко мне? Бель, уже за полночь, и она, должно быть, волнуется.

Я вздрагиваю, вспоминая о таких вещах, как время, комендантский час и телефон.

– Да, но она уже не волнуется, – натянуто сообщает Люк. – Теперь она злится.

Класс. А моя установка все еще не готова.

– Ладно, хорошо, – говорю