И вот в одно прекрасное утро он обнаружил, что муравьи исчезли. Иш осмотрел все внимательно, но не нашел даже их разведчиков. Затем он бросил на пол кусочек сахару и ушел по делам. Вернувшись, он с удивлением обнаружил, что возле сахара нет ни одного муравья. Не понимая, что произошло, Иш вышел на улицу, начал старательно осматривать сад. Кое-где он увидел несколько муравьев, бежавших куда-то без всякой цели, но их было пренебрежимо мало после того, что было. Этих муравьев можно было пересчитать по пальцам. Мертвых муравьев он тоже не нашел. Они просто исчезли. Если бы он мог выследить их, то, возможно, понял бы, что произошло. Но теперь ему оставалось жалеть, что он не знаком с их повадками и ничего не может предпринять.

Однажды вечером он сидел читал и вскоре почувствовал голод. Он пошел на кухню и достал из холодильника кусок сыра. Случайно посмотрев на электрические настенные часы, он увидел, что время всего лишь 9.37. Это его удивило. Он думал, что времени больше. По пути в гостиную, Иш откусил сыр и взгляд его упал на ручные часы. Они показывали 10.10.

— Старые часы, наконец, испортились, — подумал он и вспомнил, как движение стрелок напугало его, когда он впервые приехал в дом.

Иш сел читать снова. Сильный ветер с севера, приносящий запах дыма, с силой бился в окна. Теперь он уже привык к запаху дыма и не обращал на него внимания. Иногда дыма было столько, что было даже трудно видеть, что происходит вдали. Немного погодя, буквы стали расплываться у него перед глазами. — Наверное от дыма слезятся глаза, — подумал он. — Я уже совсем ничего не вижу. — В комнате становилось все темнее. Он включил настольную лампу, вскочил с кресла, бросился к окну, чтобы посмотреть на город, раскинувшийся внизу. На большом мосту еще светились желтые лампы, но огни на вершинах башен моста уже стали тускло красными. Иш всматривался вдаль и не мог понять, то ли свет стал слабже, то ли дым заволакивает город. Он снова вернулся в кресло и попытался читать, совсем забыв о том, чего так испугался.

Вдруг свет мигнул. И еще раз. Глядя на лампу, Иш задумался и затем вспомнил о часах.

— Ну вот, — подумал он. — Это пришло.

На его часах было 10.52. Он прошел на кухню, посмотрел на часы. 10.14. Он мысленно посчитал. Результат был неутешительным. За сорок пять минут часы отставали на шесть минут.

Вернувшись в гостиную, он убедился, что света стало меньше. Тени сгустились по углам.

— Огни угасают! Огни мира! — подумал он, и ему стало страшно в преддверии надвигающейся тьмы, как маленькому ребенку.

Принцесса спала на полу. То, что свет угасает, для нее не имело значения, но она чувствовала его нервозность и беспокойно ворочалась во сне, изредка фыркая и подвывая.

Иш снова вышел на крыльцо. Огни на улицах все время теряли свою яркость, тускнели. Может, в этом виноват и ветер, — подумал он, — который оборвал некоторые линии энергопередачи. К тому же и лесные пожары сожгли столбы и провода, а может, и сами электростанции.

Время шло и ему показалось, что свет больше не тускнеет, а установился на каком-то определенном уровне яркости. Он снова вернулся в комнату, поставил у кресла две лампы вместо одной и при таком освещении смог читать. Принцесса спала. Было поздно, но ему не хотелось спать. Иш чувствовал себя так, как будто он сидит у постели смертельно больного друга. Он вспомнил великие слова: «Пусть будет свет, и стало светло!» Сейчас он присутствовал при конце световой эры.

Немного погодя, Иш снова сходил на кухню и посмотрел на часы. Они встали, причем часовая и минутная стрелки вытянулись в одну линию: 11.05.

На его часах было уже больше полуночи. Огни еще, может быть, будут гореть несколько часов, а может, и дней. Но он все же не хотел ложиться, поэтому снова взялся за книгу, попытался читать, но вскоре книга выскользнула из его рук, он вытянулся поудобнее и уснул прямо в кресле.

Проснувшись, Иш увидел, что яркость света еще больше уменьшилась. Нити в лампах были оранжевокрасного цвета. На них можно было смотреть, не прищуривая глаз. И теперь, хотя лампы горели, в комнате стоял полумрак.

— Конец света! Конец света! — Как часто за всю историю человечества произносились эти слова, иногда спокойно, как констатация факта, иногда в ужасе. А теперь в буквальном смысле. Теперь, как символ? Как много значил свет в развитии человеческого общества! Свет жизни! Свет мира! Свет знаний!

Дрожь пробежала по его телу, но он подавил свой страх. — В конце концов, — подумал он, — система энергоснабжения и так работала достаточно долго после ухода человечества из жизни. Иш припомнил тот день, когда спустился с гор, ничего не зная о том, что произошло на земле. Он тогда проехал мимо гидростанции и уверился в том, что все идет нормально: вода падала с высоты на лопатки турбин, которые вращали мерно гудящие генераторы. Он снова ощутил человеческую гордость при этом. Вряд ли какая-нибудь другая система продержалась бы так долго. Скоро погаснут последние электрические огни. И погаснут они надолго, очень надолго.

Ему больше не спалось. Он сидел в кресле и ждал конца. Ему хотелось, чтобы это пришло поскорее, чтобы эта агония угасания не тянулась слишком долго. Снова свет чуть померк, и Иш подумал: «Это уже конец». Но свет еще горел. Нити ламп стали вишнево-красного цвета.

И вот яркость еще уменьшилась. Совсем как горная лавина: сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. Вдруг свет ярко вспыхнул — а может, это ему просто показалось — и угас совсем.

Принцесса заворочалась во сне и залаяла. Что ей может сниться?

Иш вышел на улицу. — Может, — подумал он, — это просто повреждение местной линии. Но сам он понимал, что это не так, что это конец. Он всматривался во тьму, еще более густую от дыма, висевшего в воздухе и превратившего луну в оранжевый шар. Иш не видел ни