что насчет них?

— У тебя есть девушка?

— Это зависит от обстоятельств. — Хихикаю я.

— От каких? — спрашивает она, и я чувствую, как ее голова поворачивается в мою сторону. Я же не оборачиваюсь.

— От тебя. Хочешь быть моей девушкой, Элли? — Говорю я, внезапно почувствовав себя чертовски неуверенно. Элли начинает давиться едой. Я поворачиваюсь и хлопаю ее по спине. — Черт, ты в порядке? — Спрашиваю я, когда она наконец перестает кашлять.

— Нормально, — говорит она, после чего я беру салфетку и вытираю ей рот. Она быстро выхватывает салфетку у меня из рук. — Ты не должен был разворачиваться.

— Ну, может, тебе не стоило давиться едой, — говорю я ей, забирая салфетку обратно.

— О Боже, может, хватит?

— Перестать заботиться о тебе? Нет.

— У меня действительно так много соуса на лице? — спрашивает она меня.

— Больше нет. — Я роняю салфетку на пол, и Элли закрывает голову руками.

— О боже мой.

— Знаешь, тот факт, что тебя это смущает, говорит мне о том, что тебе небезразлично, что я думаю. А это очень похоже на поведение девушки… кстати, я принимаю твой отказ как согласие.

— Согласие? — повторяет она как попугай.

— Да, ты хочешь быть моей девушкой.

— Откуда ты знаешь, что у меня нет парня?

— У тебя его нет. Даже если бы и был, мне было бы все равно, потому что я бы не стал долго с этим мириться. Я бы нашел способ избавиться от него.

— Ты сумасшедший.

— Меня называли и похуже. — Я пожимаю плечами. Она не сказала "нет", так что я воспринимаю это как маленькую победу. — Знаешь, ты самая сексуальная девушка, которая у меня когда-либо была, — говорю я ей.

— Очень сомневаюсь в этом, и я не твоя девушка.

— Ты первая. Так что, да, ты еще и самая горячая.

— У тебя никогда не было отношений?

— Никогда не хотел их… до сих пор, — признаю я.

— Что изменилось?

— Ты мне нравишься, и когда я думаю о том, что ты можешь быть с кем-то еще, мне хочется отрывать головы. Я не хочу делить тебя, а это значит, что мы с тобой — исключение. — Вот так просто.

— Ты ведь понимаешь, что в подобных вещах обычно имеют право голоса обе стороны, верно?

— У тебя есть право голоса. Ты согласилась.

— Нет, не соглашалась, — фыркает она.

— Ты не сказала "нет". А для меня это согласие. — Я пожимаю плечами. Элли моргает. Думаю, она пытается понять, серьезно я говорю или нет. Это так. Никогда еще я не был так серьезен в том, чтобы сделать женщину своей. — Пойдем, я отвезу тебя домой, — говорю я ей.

— Я живу всего в нескольких кварталах отсюда. Я могу дойти пешком.

— Я пойду с тобой. — Я беру ее за руку и не отпускаю, пока мы не останавливаемся перед ее многоквартирным домом. Затем наклоняюсь и запечатлеваю на ее губах быстрый поцелуй. — Увидимся позже, Элли, и не забудь запереть дверь.

На ее лице появляется выражение шока. Уверен, она думала, что я захочу подняться с ней. И я хочу. Черт, как же я хочу пойти с ней. Но также хочу, чтобы она знала, что я здесь не только ради секса. Мне правда хочется узнать ее получше.

— Хорошо.

Я жду, пока она войдет в здание, и только после этого разворачиваюсь и иду обратно к бару, где оставил свою машину.

Не так я себе представлял этот день.

Это первая мысль, которая приходит мне в голову, когда я стою в жестяном сарае и наблюдаю, как Санто вымещает свою ярость на куске дерьма, которого парни поймали, ошивающемся возле седьмого склада.

Я проснулся на гребаном седьмом небе от счастья и отправил Элли сообщение с добрым утром, на которое она, блять, опять не ответила. Затем пошел и позавтракал со своими братьями, после чего лично отвез Вина в школу, пока он стонал и жаловался всю чертову дорогу. По его словам, ему не нужна школа, когда у него есть житейская хватка.

Я знаю, что наш отец испортил этого парня до неузнаваемости, но это не значит, что я не буду стараться. И начнется это с того, что он получит хорошее образование.

Но сейчас я беспокоюсь о благополучии другого брата. Санто. Я не стану останавливать или прерывать его. Ему нужно дать выход своему гневу, и если он получит его именно таким образом, то так тому и быть.

— Я не… — Ублюдок, привязанный к деревянному стулу, кричит сквозь окровавленные губы.

— Ты этого не делал? Ты просто прогуливался утром по складу, который принадлежит нам?

— Я не знал, что он принадлежит вам. Клянусь, я не знал, — говорит он.

Мой брат заносит кулак и бьет им в челюсть ублюдка, и голова парня дергается в сторону.

— Дерьмо собачье. Знаешь, что я делаю с лживыми пиздюками? — Спрашивает Санто. — Я вырезаю их языки изо рта. Хочешь, чтобы я вырвал твой язык?

Парень качает головой.

— Нет, ну, я предлагаю тебе рассказать мне, какого хрена ты делал и на кого, блять, ты работаешь, — орет Санто.

— Я… Я не могу…

— Не хочешь. Есть разница. — Санто поворачивается, подходит к скамейке и берет маленький разделочный нож.

Черт возьми, это будет ужасно больно.

— Нет, они убьют меня, — говорит ублюдок. Как будто у него больше шансов выжить после этого.

— Думаешь, я не убью? — спрашивает его Санто, после чего поворачивается ко мне. — Джи, ты слышишь это? Этот гребаный хуесос думает, что я шучу.

— Тогда, думаю, тебе лучше показать ему, насколько ты серьезен. — Я пожимаю плечами и наблюдаю, как Санто с помощью плоскогубцев вытаскивает язык парня из его головы. Это не первый раз, когда мой брат делает что-то подобное.

Крики парня эхом отражаются от жестяных стен, и он начинает захлебываться кровью, которая стекает по его горлу. Я чувствую, как вибрирует мой телефон в кармане. Поэтому вытаскиваю