Я старался больше оперировать цифрами, так придираются меньше, после меня выступил Фауст и сообщил нейтральным голосом, что за последнюю неделю мы набрали на триста сорок и на четыреста двадцать процентов больше, чем партии «Воля народа» и «Воля простого народа» и теперь отстаем от первой лишь на десять и пять процентов, а от «Воли простого народа» на двенадцать и три.

В зале зашумели, у нас народ интеллигентный, а интеллигентность означает сдержанность, никто не вскакивает и не орет диким голосом, вскидывая кулаки и свирепо вращая глазами, мол, всех порву за любимую команду.

К трибуне энергично протолкался плотно сбитый человек в хорошо сшитом костюме, точно не из магазина готового платья, интеллигентная бородка, выглядит как из времен Тургенева и Чехова, но когда заговорил, я ощутил в его голосе нотки человека, умеющего управлять массами. Таких в древнем Риме называли трибунами и ораторами, простой народ и сейчас предпочитает оратора не только слышать, но и видеть, так им понятнее.

– Позвольте мне, – начал он с обаятельной улыбкой, – Я трансгуманист, хотя и не состою в списках партии. Внимательно слежу за всеми событиями в стране, сейчас уверен, что государственная машина власти слишком большая и громоздкая, чтобы её остановить сходу или повернуть! Это приведёт к ошибкам, их в нашей стране и так было многовато. Большой глупостью было во время снаппера проводить выборы!.. Я предлагаю, пока не поздно прервать и отменить наше участие! Это подаст правильный сигнал и остальным!

В зале наступила тишина, потом везде зашушукались, я спросил у Бабурнина:

– Это кто?

– Верещака, – ответил он. – Энергичная сволочь, но умный гад. Подозреваю, засланный казачок.

– Почему?

Он хмыкнул.

– Я же говорю, умный. А умный по дефолту либо разделяет наши взгляды, либо дурак. А вот умная сволочь вполне может прибиться к нам. Понимает, что если люди с высоким ай-кью не у власти, то лишь потому, что не хотят быть ею.

Черноклюв мерно прогудел с другой стороны:

– Засланных должны держать и у нас, чтобы в нужный момент сорвать работу. Мы хоть и были самой мелкой из партий, но нашу силу власть понимала и учитывала.

Я кивнул, продолжая рассматривать Верещаку.

– Снаппер нарушил всё! – продолжал тот, повысив голос. – Надо бы сразу отложить на год, а там будет видно, но умники ссылались на Конституцию, что должна быть незыблемой, и вот получилось то, что получилось!

Из зала крикнули задорно:

– А что получилось?

Он ответил страстным голосом трибуна:

– В выборном процессе хаос!.. Вы помните, в хаосе после свержения царя, большевики были в меньшинстве и не представляли народ, однако благодаря своей сплоченности и дисциплине сумели захватить власть!.. Неужели мы готовы допустить, чтобы в этой сумятице к власти пришла партия, не представляющая массы простого народа?

Черноклюв толкнул меня локтем.

– Он не сказал просто «народа». В понятие «народ» входим и мы, хоть у нас ай-кью и вполовину выше средней цифры. Осторожничает, гад!

Я нахмурился, пробормотал:

– У трансгуманистов свободная трибуна не для свободы на ней вражеских элементов.

Я похлопал ладонью по столу, привлекая внимание, поднялся и, опираясь кулаками о столешницу, сказал как можно убедительнее:

– Народные массы сейчас теряют массу, но народ остаётся народом. Мы тоже народ, как бы нам не клеили название прослойки. И не самая худшая часть населения.

В зале послышался одобрительный шум, в задних рядах кто-то крикнул:

– Средний бал ай-кью трансгуманистов на двадцать девять пунктов выше, чем у членов правящей партии!

Верещака отмахнулся, как от мухи, сказал так же напористо:

– Мы можем выступить с инициативой отмены нынешних выборов!.. В Конституции прописана такая возможность!..

Тот же голос возразил:

– С какой целью должны выступить именно мы?

Верещака сказал сразу, видно, ответ был заготовлен заранее:

– Мы та партия, что начала обгонять соперников! Если так пойдет и дальше, то именно мы наберем больше всех баллов! Потому с нашей стороны будет красивый и благородный жест…

Бабурнин прошипел мне люто:

– Ага, мы же интеллигенты, должны вести себя благородно и красиво даже в политике!

Черноклюв тяжело прогудел со своего места, но его услышал не только Верещака, могучий голос прогремел во всем зале:

– И кто снова займет кресло президента? Прежний?

Верещака, не смутившись, покачал головой.

– Что значит «снова»? Он просто продолжит. Всё будет, как и раньше.

Зал недовольно загудел, «как раньше» устраивает только многочисленный чиновничий аппарат, засевший на хлебных местах, а так справа и слева требуют смены, всех арестовать и расстрелять, а виллы во Франции конфисковать на благо очень простого народа.

Я сказал, стараясь, чтобы мой голос звучал так же уверенно и гулко:

– Мы не будем прерывать выборный процесс!

Верещака вскрикнул:

– Требую поставить вопрос на голосование!

– Отклонено, – отрубил я.

Он закричал громче:

– Это недемократично!

– Может быть, – ответил я. – Зато рационально. Объявляю заседание закрытым. Членов президиума попрошу задержаться, матч между «Белфикой» и «Шантарском» начнется только в полночь по московскому времени.

Некоторые скривились, шуточка не весьма так, из трансгуманистов никто не смотрит футбольные матчи, это позор для интеллектуала, как и никто не следит за тем, какого цвета трусики надела Аня Межелайтис сегодня, что так важно для демократической общественности и электората партий «Воля народа» и «Воля простого народа».

Часть 1 Глава 11

Глава 11

В опустевшем зале осталось шесть человек. Кроме Черноклюва, Ламма и Бабурнина ещё Влатис и Фауст, первый кандидат по биологии, второй защитил докторскую по квантовым разработкам. Оба спокойные, эрудированные и, главное, настолько влезшие в проблемы трансгуманизма, что его победа приоритетнее даже собственных работ в НИИ.

– Всем сесть, – велел я нарочито строго, чтобы ни у кого не было сомнений, сейчас почешем языки и разойдёмся, – и раскрыть дневники. Что имеем на сегодня?

Фауст сказал вежливо:

– Мир на краю гибели, это понимают даже некоторые демократы, а то и либералы. Ещё до снаппера войны полыхнули в трех местах планеты, теперь уже восемь стран воюют, ожидается… ну, сами знаете. Нет, не Третья Мировая, нечто похуже. Даже определения такого нет. Снаппер вроде бы вмешался, боевые действия