— Уже интереснее, — сказала я.

— Дело в том, что ни у меня, ни у кого-то из следственной группы не возникло сомнений в том, что мы имеем дело с обычным суицидом. Девушка прыгнула в воду сама, на глазах у свидетелей. Никто ее не сбрасывал, не толкал и не принуждал. В этих случаях экспертиза обычно приходит уже после закрытия дела. Тем более что само дело не было возбуждено. Вернувшись в кабинет, я просмотрел материалы и понял, что экспертизы нет.

— Может, потерялась?

Морошин оскорбился:

— У меня ничего не теряется. Если бы она пришла, я бы знал об этом и в любом случае просмотрел бы отчет. Но тут забыл — моя вина. Экспертиза не показалась мне существенно важным делом — причина смерти была установлена, факт самоубийства не вызывал сомнений. Поэтому я просто забыл о ней.

— А теперь вспомнили? — спросила я и тут поняла, что ничего не предложила незваному гостю. — Может быть, кофе?

— Благодарю, но я крайне редко употребляю кофеин. Можно просто стакан воды.

«Тяжело с тобой», — подумала я, но налила капитану воды в высокий стеклянный бокал. Для себя я поставила на огонь турку с бразильским кофе. Аромат поплыл по кухне густой маслянистой волной.

— Я вспомнил об экспертизе после ваших слов про лужу.

— Про лужу?

— Вы сказали, что никто в здравом уме не будет топиться в луже.

— Ах да. Сказала.

— Тогда я подумал: а что, если какие-то обстоятельства смерти Усольцевой ускользнули от меня?

— Например?

— Сейчас поймете. Но сначала я расскажу о другом. Вернувшись в отдел, я позвонил судмедэксперту спросить, почему он до сих пор не прислал отчет по Усольцевой. И представьте себе, он сказал, что давно прислал его мне. Экспертизу Игорь Юрьевич передал через сотрудника, сержанта Чередниченко. Тот, в свою очередь, клянется, что положил документ на мой стол, а меня самого не было на месте.

Я заварила себе кофе и села с чашкой напротив собеседника.

— Но вы его не видели?

— Не видел. Потому что его не было. Я прекрасно знаю, какие бумаги лежат у меня на столе. И могу дать руку на отсечение, что отчета о вскрытии Усольцевой там никогда не было.

— Выходит, кто-то врет, — заключила я.

Лев Марсович развел руками:

— Выходит, что так. Либо эксперт, либо Чередниченко.

Я покачала головой:

— Не обязательно. Они оба могут говорить правду, а экспертизу со стола прихватил кто-нибудь третий.

— Да кому это нужно? — Голос у Морошина был удивленный, но лицо этого удивления не выражало. Потрясающая сверхспособность.

Я вспомнила все слухи, которые ходили о Вознесенском РОВД.

— Не знаю, кому нужно. Но знаю, что такое возможно. Вы уж извините, но я многое слышала о вашем отделе.

— Что же именно? — тихо спросил Лев Марсович, делая глоток.

— Не буду утомлять вас подробностями.

— Нисколько не утомите.

Я посмотрела на него. Как бы, голубчик, у тебя вода обратно не пошла от того, что я могу рассказать…

— Вы давно работаете в Вознесенском РОВД?

— Два года. С тех пор как переехал в этот город.

— Это достаточно большой срок, чтобы разобраться в коллегах.

— Уверен, ничего необычного в них нет.

— Может быть, и так. Но слухи о вашем РОВД ходят самые нехорошие. Я сама в ходе расследования для своих клиентов несколько раз сталкивалась с непрофессионализмом, если не сказать вредительством со стороны ваших сотрудников.

— И в чем же это выражалось? — Похоже, Морошин не очень-то мне верил.

— Говоря о подробностях, я бы раскрыла тайну личности своих клиентов. Но если коротко — подлог, шантаж, взятки.

— Чушь!

— Вы сидите в своем кабинете, как в стерильной камере, и думаете, что мир вокруг вас такой же стерильный. Вам, похоже, и в голову не приходит, что может быть по-другому. Что коллеги обманывают, подчиненные за вашей спиной совершают неблаговидные поступки, и в целом люди в погонах могут нарушать закон. Я думала, вы черствый сухарь, но вы просто идеалист. Все вышеперечисленное, выражаясь вашим языком, имеет место быть. И если бы вы огляделись по сторонам, то заметили бы это.

Морошин поджал губы, чтобы скрыть гнев.

— Я, может быть, и идеалист, но не дурак. Все вышеперечисленное в отдельно взятом РОВД невозможно, потому что такое не скрыть. Если речь идет о масштабах, о которых вы говорите, я бы увидел.

Мне захотелось ответить резко, но кофе всегда вводит меня в состояние крайнего благодушия. Я отпила немного божественного напитка и улыбнулась:

— Нет, если все хотели от вас это скрыть. Мне хватило пяти минут, чтобы понять, какой вы человек и какой сотрудник. Упрямый, уважающий закон, дотошный и немного твердолобый. — Морошин открыл рот, но я перебила: — Не обижайтесь. Да, для следователя это не самое лучшее качество, но мы говорим об обязательности и исполнительности. Думаю, ваши коллеги тоже быстро разобрались, что к чему, и поняли, что вы в их грязные игры играть не будете. Да еще и неприятностей навешаете. Так что они тихонечко за вашей спиной мутят свои черные дела. Я не утверждаю, что все поголовно каждый день заняты взяточничеством и разгильдяйством. Но это случается систематически.

— Я поговорю с сотрудниками, и если найду причины сомневаться в их порядочности…

Я усмехнулась. Ну откуда же ты такой наивный взялся?

— Вы казались мне умным человеком. Поговорите — и окажетесь у них под прицелом. Вам одному не под силу перевернуть устоявшийся порядок без веских доказательств.

Морошин уперся в меня стальным взглядом:

— Но ведь этих доказательств и у вас нет, не так ли?

— Вы правы, нет. Если бы были, я бы вашу шарашкину контору уже на уши поставила. Может быть, теперь, когда вы об этом знаете, начнете внимательнее относиться к происходящему. Только сами воду не мутите. Соберите железобетонные улики, иначе пропадете, как ваш отчет.

Лев Марсович опять дернул бровью. Я подумала, что его организм развил такую реакцию для обозначения любой эмоции.

— Отчет, кстати, не пропал.

Настала моя очередь дергать бровями.

— Да что вы?

— Да. Он остался в компьютере судмедэксперта.

— Я все время забываю, что полиция тоже живет в век современных технологий.

— Если бы жила, то отчет не сохранился бы. Тот, кто забрал бумаги у меня со стола, просто не подумал о том, что нужно удалить первоисточник. А вообще я давно уже говорю, что нужна общая компьютерная программа для движения отчетов. Но до нас технологии доходят в последнюю очередь.

— В таком случае судмедэксперта можете вычеркнуть из числа