Тем временем генерал подозвал к себе полковника ФСБ. Тот остановился перед машиной.

– Саперов в боевую готовность.

– Не надо, товарищ генерал, мои сами привыкли справляться. – И в рацию повторил: – Ребята, внимательно, подходы могут быть заминированы.

– Наверное, мертвая зона, сигнал не пробивается, – сделал заключение Голубев, и его лицо стало еще более сосредоточенным. Лоб избороздили глубокие морщины, под скулами заходили желваки.

Елфимов заерзал на сиденье, и руки сами потянулись к пачке с сигаретами.

«Которая уже за вечер? – подумал генерал, но тут же себя успокоил: – Такие вечера, слава богу, не часто бывают. Даст бог, все хорошо закончится».

Бога люди вспоминают в самые критические моменты, и Вадим Петрович, будучи в глубине души атеистом, вспомнил Бога, и не с малой буквы, а с прописной. Все-таки как-никак там, под землей, живые люди, которых захватили террористы, и к ним на помощь тоже пробиваются живые люди, сотрудники «Омеги», донельзя засекреченной, и, возможно, благодаря удачному исходу операции у группы появится шанс остаться в боевом строю.

Генерал скрежетнул зубами, крепко сжал фильтр сигареты. Полковник щелкнул зажигалкой.

– Что-то я занервничал.

– Ничего, бывает, – пояснил Голубев. – Наверное, они в зоне недосягаемости.

Это немного успокоило Вадима Петровича, но руки предательски подрагивали, и пепел сыпался прямо на коврик под ногами.

* * *

Шум, услышанный Климом Бондаревым и принятый за близость бомбоубежища, был обманчив – это вода шумела в трубах и булькал воздух. Звуки были так похожи на голоса людей, что он ошибся. Клим быстро догадался: прямо над головой толстая горячая труба с разорванной теплоизоляцией делала резкий разворот.

«Черт, наследил!» – посветив себе под ноги, подумал Бондарев.

Из глубины тоннеля его слух уловил совсем иные звуки. Это был осторожный, крадущийся шорох, он приближался. Сомнений не оставалось, в тоннеле находился еще кто-то. На мгновение в глубине тоннеля мелькнул огонек фонарика. Клим отпрянул к стене в узкую нишу, затем посмотрел вверх. Над головой проходили три толстых трубы – пальцами двух рук не обхватить – и моток кабелей. Провода переплетались друг с другом.

Он еще раз бросил взгляд в тоннель, выглянув из ниши. Пятно света застыло на бетонном полу.

– Дурака нашел, – прошептал Клим и быстро натянул перчатки.

Затем он схватился руками за горячую трубу, с которой сыпалась на лицо ржавчина, оторвал ноги от бетонного пола и, перехватываясь руками по трубе, перебрался на другую сторону довольно-таки широкого подземного коридора. Там была еще одна ниша, в которой Бондарев затаился, прижавшись спиной к шершавому бетону, и быстро, не глядя, абсолютно бесшумно расчехлил карабин.

Шорох постепенно приближался. Старший лейтенант Алексеенко, боец группы «Омега», один из самых опытных и умелых, был послан майором Фомичевым первым в люк коллектора. Он же обнаружил следы на бетонном полу, он же и передал по рации о наличии постороннего в подземном тоннеле теплотрассы. Ему же и было дано задание отследить и нейтрализовать, а попросту – уничтожить того, кто эти следы оставил.

Валерия Алексеенко, тридцатисемилетнего уроженца города Чернигова, в свое время прошедшего Афганистан и Абхазию, майор Фомичев считал одним из лучших в своей группе. Валерий зажигал маленький фонарик редко, держал его на отлете. Если кому-то и придет в голову выстрелить, то с первого раза в него не попадет. Да и бронежилет, в который он был облачен, являлся надежной защитой. Так что убить подготовленного, натренированного мужика, ожидающего нападения и готового к нему, – задача практически невыполнимая.

Алексеенко, держа фонарь на расстоянии вытянутой руки, кнопку нажимал редко. Когда он оказался в начале широкого длинного тоннеля, фонарик спрятал, опустил на глаза прибор ночного видения. На несколько мгновений он застыл на месте, прижавшись к стене. Короткий автомат был готов к бою, патрон дослан в патронник. Темные следы Валерий видел отчетливо, даже хмыкнул, но бесшумно, как животное, готовое к броску. Он двигался, пригнувшись, правая рука сжимала автомат, левая была готова отразить неожиданный удар.

И вдруг у поворота следы оборвались. «Омеговец» замер, пытаясь сообразить, куда улетучился неизвестный. Он оглядывался по сторонам, а левая рука инстинктивно потянулась к карману, в котором торчал фонарик.

То, что у противника есть прибор ночного видения, Клим определил по уверенным шагам и по отсутствию сполохов фонарика на шершавых бетонных стенах.

«Сейчас он сделает еще один шаг и окажется прямо передо мной».

Клим перевернул карабин прикладом вверх. В темноте это самое лучшее оружие. Алексеенко, опытный боец, прошедший огонь и воду, много раз убивавший в своей жизни и еще больше раз смотревший в глаза собственной смерти, неожиданно попался на нехитрую уловку Бондарева. Он повернул влево, затем вправо, завертелся на месте и достал-таки из кармана фонарь, словно не доверял прибору ночного видения. Включил его на несколько секунд и посветил под ноги на грязный бетон.

Бондарев увидел и соперника, и темный силуэт автомата в правой руке, и фонарик в левой. Больше он рассмотреть не успел, потому как «омеговец» сделал шаг к нише и поднял голову, глядя на трубы, ведущие к потолку. В этот момент Бондарев и нанес быстрый и резкий удар прикладом карабина под подбородок, в горло. Удар был не сильный, но выверенный до миллиметра. Автомат бряцнул о бетон, упал под ноги. Пальцы рук «омеговца» конвульсивно разжались, руки метнулись вверх, чтобы защититься от следующего удара.

Но следующий удар Бондарев нанес не в голову. Ногой в тяжелом ботинке на толстой рифленой подошве, которая оставляла на бетоне отчетливые следы, он ударил «омеговца» в пах. И тот сложился, хрипя и задыхаясь, рухнул на пол. Бондарев прыгнул на него, снял с его же пояса наручники, быстро заломал руки, мягкие и вялые. Наручники защелкнулись на запястьях. Но, как всякий настоящий боец, «омеговец» привык получать удары и быстро отходить от них. Он в считаные секунды пришел в себя, изогнулся, кувыркнулся и вскочил на ноги, готовый защищаться и нападать.

Но атаковать «омеговец» не успел. На этот раз левая нога Бондарева, описав в воздухе дугу, ударила старлея в грудь. Алексеенко качнулся, отступая к стене, а следующего удара не выдержал, потому как тот пришелся в голову. Алексеенко потерял сознание, его ноги подогнулись, и он снова рухнул на бетон.

Клим Бондарев посветил своим телефоном и вздох сожаления вырвался из его груди: человек, которого он обезоружил, судя по экипировке, являлся сотрудником спецподразделения, направленного в подземные коммуникации с той же целью, что и он.

Бондарев сорвал маску с лица «омеговца». Левая бровь была рассечена, глаз заливала кровь, на скуле красовался фиолетовый старый шрам в