— Вот интересно, — крутилось у меня в голове, пока Магнус объяснял про какие-то рули поворота ракеты или что-то ещё такое, — а она действительно так думала? Она действительно была готова повернуть этот ключ? Или просто надеялась, что этого не придётся делать?

Мы вылезли на поверхность, и Магнус стал показывать мне ещё какие-то музейные железки, что-то рассказывал, размахивал руками, а я всё думал о своём и прислушался только у одного из них. Это был огромный наконечник ракеты. Тот самый, где и находилась бомба.

— Девять мегатонн, — гордо и внушительно сказал Магнус, как будто я что-то в этом понимал.

— Пятьсот Хиросим, — сказал кто-то сзади нас. Я повернулся. Это были наш постоялец и его жена.

7

У них была заказана частная экскурсия, и им дали персонального гида. Им оказался молодой парень: то ли студент, то ли старшеклассник, подрабатывающий на каникулах. Он хорошо выучил текст и излагал его довольно бойко, с несильным южным акцентом, по-актёрски делая паузы и округляя глаза перед впечатляющими цифрами дальностей, мощностей и количеством потенциально убитых. Алексей слушал его вполуха и в нужные моменты изображал внимание и удивление. Ника задумчиво и с пониманием кивала головой, а так как английского почти не знала, то совершенно не представляла, зачем она тут находится. Ей было неинтересно, холодно и очень неуютно в этом сыром подземелье, но Алексею было дано обещании «помалкивать и делать умное лицо». Это была плата за Голливуд, в который он поехал против своего желания, по её просьбе.

Он ходил вслед за гидом, смотрел, вспоминал, сравнивал. Всё было немного иначе, но очень похожим. Лестницы, коридоры, тоннели были абсолютно те же. Сколько сотен раз он бегал по ним на тренировках и учебных тревогах. И теперь, в ночных кошмарах, он снова и снова бежит по ним под вой сирены — и не добегает. А тогда успевал, добегал, вскрывал сейф, доставал коды, ключи. Садился за пульт и… Вот пульт непривычный, другой. Кнопки не так расположены, приборы незнакомые. А кресло удобное. И жилое помещение комфортнее, не такое, как было на его посту, а всё остальное то же самое.

— Смешно, — подумал он. — Той точки, на которой я служил, давно не существует. А и была бы — кто бы сейчас меня туда пустил? Вот теперь я здесь: на месте, куда, вполне возможно, и была нацелена моя ракета. Тут же в округе таких шахт было штук пятнадцать. Мы должны были их уничтожить. Заодно со всей страной. А как было иначе? Мы же не собирались нападать. Наш удар был бы актом возмездия, актом мести. Ведь наш пуск был возможен, только если бы американцы напали первыми. Если бы поступил сигнал со спутников, что отсюда, где я сейчас нахожусь, уже вылетела эта жуткая, адская ракета. Почему она кажется мне такой красивой? Оттого что удачное техническое решение красиво само по себе или оттого что это притаившаяся Смерть?

Гид достал из сейфа два ключа. Вставил их и предложил Алексею, как он выразился, «произвести запуск». Алексей, думавший о чем-то своём, сначала протянул руку, но, сообразив, о чем идёт речь, резко отдёрнул её назад.

— Нет, спасибо, не хочется.

— Тогда, может, вы, — обратился гид к Нике.

— Нет, она тоже не будет, — быстро ответил за неё Алексей.

Гид выглядел разочарованным:

— Жаль. Вы могли бы тогда получить наш сертификат, что повернули ключ и запустили баллистическую ракету, — сказал он. — Это уникальная возможность. Такого в мире больше нигде нет.

— Спасибо, — ответил Алексей. — Как-нибудь в другой раз.

8

Возвращались домой порознь. Старухе с мальчиком нужно было в соседний городок по каким-то её делам, а Алексей включил навигатор, и тот благополучно довёл их сначала до ближайшего придорожного ресторанчика, где они пообедали, а потом и до пансиона, хоть и более длинной и долгой дорогой. Пока они сложили вещи — выезжать надо было рано — наступил вечер. Ника устала за этот странный день, ей хотелось только забраться под душ и заснуть. Алексей вышел на веранду покурить перед сном и столкнулся со старухой. Она, обычно такая деятельная, тихо сидела в кресле-качалке, в темноте, вдали от единственного фонаря над входом.

— Ну, как? Вам понравилась экскурсия? — спросила она.

— Да, — ответил он, — было интересно. — И совершенно неожиданно для себя добавил:

— Я служил на такой шахте. Очень давно. В России.

Сказал и тут же пожалел. Зачем разоткровенничался перед чужим человеком? В музее промолчал, не выдал, что всё это ему знакомо, а тут… Старуха помолчала немного, потом, резко поднявшись с кресла, предложила:

— А давайте выпьем виски. А, Алекс?

Тон, которым это было сказано — мягкий, просительный, и то, что она впервые назвала его по имени, удивил Алексея. И он согласился. Они прошли в столовую. Старуха достала из бара бутылку, два стакана и вазочку с солёными орешками. Вытрясла из формочки в холодильнике лёд, поставила всё на стол. Он налил ей и себе. Предложил бросить лёд — она отказалась. Они приподняли стаканы и выпили молча, не чокаясь. Старуха пила по-мужски — большим глотком, не морщась. Спокойно выпила. Бросила в рот пару орешков.

— Я тоже служила, Алекс. Здесь, на этом полигоне. В конце семидесятых.

— Вот оно что, — подумал он, — вот откуда эта утренняя настороженность и такая реакция на русскую речь.

— Командир смены, — продолжила она, — четыре человека и одна ракета. Вот та самая, которую вы видели.

Он, молча взял бутылку и налил ещё раз. Тряхнул головой:

— Неожиданно. Тогда давайте, Мэгги, — он вспомнил, как её зовут. Она представилась вчера, когда они оформлялись. — Тогда давайте выпьем ещё раз. На этот раз уже осмысленно: понимая оба, за что пьём.

Она одобрила. Сверху, со второго этажа спустился Джошуа. Увидев их за столом, он собрался было развернуться, но Мэгги окликнула его:

— Джош. Посиди с нами. Мы тут с бывшим врагом выпиваем.

Тот не понял, и старуха пояснила:

— Наш гость, оказывается, много лет назад — тогда же, когда и я — сидел в такой же шахте, у такой же ракеты, только в России, тогда это был ещё Советский Союз, и ждал команды, чтобы запустить её в меня.

Алексей натянуто улыбнулся. Парнишка подошёл, осторожно сел на край стула.

— Виски тебе не предлагаем. Самим мало, — попыталась пошутить Мэгги. — Возьми пока стакан молока. И там есть ещё овсяное печенье.

Джошуа отрицательно мотнул головой и подвинул ближе вазочку с орешками.

— Так вы учили русский? — спросил Алексей.

— Да. Так, для себя. Это не было обязательным. Просто интересно было, — отозвалась Мэгги. — А вы английский?

— Ну, да. Все ж язык вероятного противника, — улыбнулся Алексей. — Хотя, зачем учить язык того, кого собираешься уничтожить, и при этом погибнуть сам, я тогда так и не понял. Зато вот сейчас пригодилось.

— Да, как у нас говорят, ваш английский гораздо лучше моего русского, — засмеялась Мэгги. — Шутка старая, но в данном случае имеет смысл. А у меня так и не случилась возможность попрактиковаться в языке. Вы часто бываете в Америке?

— Несколько раз уже приезжал. В основном в Нью-Йорке. Служебные командировки. Работаю консультантом в одной крупной компании. Я по второй специальности технарь: системы регулирования, автоматика. А английский — он везде полезен. По всему миру.

— А я вот, как из армии ушла в середине восьмидесятых, когда стали арсеналы демонтировать, так вот тут и осела. Неподалёку от своей ракеты. Дети, хозяйство. Вот теперь внуки.

Алексей попросил разрешения заварить себе кофе — он иногда пил кофе на ночь — это ничуть не мешало ему засыпать. Пока он заваривал, старуха досыпала орешки, всё же налила внуку стакан молока, достала печенье. Парень не тронул молоко. Покрутил в руках печенье и положил обратно. Ему явно хотелось что-то спросить, но он никак не мог решиться. Наконец, собрался духом:

— Мэгги, — он назвал её по имени. Не бабушка, не Ба, а Мэгги. —