– Нас поймают!

- Кто нас поймает? – колдун стряхнул мою руку и пригладил волосы.

Подумал, оторвал тесьму с ворота рубашки и подвязал волосы.

- Никто меня не узнает, - заявил он и расцвёл прежней улыбочкой. – А мне надо встретиться с феей. Пока я не встречусь с ней, никуда не уйду.

- Идиот, - сказала я с холодным бешенством.

- Просто менестрель, - беззаботно ответил Брайер и достал из-за пазухи варган.

- Собрался колдовать? Совсем спятил?

Я попыталась помешать ему, хотела выхватить музыкальный инструмент, но Спящий красавец уже дёрнул металлический «язычок» и ловко поймал свалившуюся невесть откуда лютню на плетеном ремешке.

- Мы же пришли на состязание, - сказал колдун, надевая ремешок на плечо и передавая мне корзинку с провиантом. – И читать не умеем. Вот и пойдём к графу.

- Тебя к нему не пустят, - сказала я.

- Но попытаться стоит! – он пришел в замечательное расположение духа и даже начал насвистывать под нос. – Пошли искать дом графа.

- Играть-то хоть умеешь? – спросила я уныло, когда мы закружили по изогнутым узким улочкам.

- Я умею всё, - успокоил он меня. – Не бойся, Крошечка! Со мной не пропадёшь.

- Оно и видно, - обречённо кивнула я.

Мне оставалось только надеться, что колдуна не узнают – портрет на объявлении и в самом деле не был похож на оригинал. По крайней мере, встретившаяся нам тётка с живым гусем под мышкой, очень охотно объяснила, как пройти к замку графа. При этом она так беззастенчиво кокетничала с Брайером, что это становилось почти неприличным. Я скрипела зубами, стоя в сторонке, пока колдун играл бровями, глазами и рассыпал улыбочки.

- Ну вот, - сказал он, очень довольный, когда мы распрощались с тёткой и пошли в центр города, - мы всё узнали, а меня никто не узнал.

- Гусь тебя точно не узнал, - съязвила я. – Его объявления о розыске не интересовали.

- Да не бойся ты, Крошка, - он порывисто приобнял меня. – Моя фея рядом, когда ты увидишь её…

- То что же произойдёт? – я закатила глаза.

- Ты полюбишь её так же, как я, - продолжал он, не замечая моего кислого тона.

- Вот это – вряд ли, - отрезала я.

- Потому что её невозможно не любить, она самая красивая, самая добрая, самая нежная…

- И существует только в твоих снах! – психанула я.

- Ну зачем ты так? – он соизволил посмотреть на меня – с обидой, укоризненно.

- Ты достал со своей феей, - сказала я, выворачиваясь из его объятий. – И прекрати тискать меня по каждому поводу! Я тебе не эта тётка с гусаком! На меня твои аси-ляси не действуют.

- Кто не действует? – переспросил он с любопытством.

- И корзину тащи сам, - я не пожелала объясняться и сунула ему корзину. – Она тяжелая, между прочим.

- Тогда неси лютню, - он не стал спорить, взял корзину, а мне протянул музыкальный инструмент. – Иначе будет подозрительно, почему такой благородный красавчик, как я, идёт, нагруженный по уши, а его слуга прогуливается налегке.

- Это кто – слуга?! – возмутилась я.

- Ну не сердись, Крошечка, - Брайер повесил мне на плечо лютню и умудрился потрепать меня по щеке, как щенка по загривку, - но со стороны всё смотрится именно так. Мы же не желаем, чтобы нас рассекретили.

- Топай, давай, - процедила я сквозь зубы. – Благородный красавчик.

- Как грубо, - поругал он меня, ничуть не расстроившись. – Пожалуй, мне больше нравилось, когда ты разговаривала со мной уважительно…

- Как со столетним дедом, - напомнила я.

- Опять крайности, - он поцокал языком. – Ну что ты такая колючая? Девушке надо быть добрее, нежнее…

Он опять начал бы про свою фею, но тут мы вышли на центральную площадь, где стояли ратуша и дом графа.

Дом! Скорее – крепость! Что-то невообразимо аляпистое, кривое, многоэтажное, за высокой каменной стеной, с каменными львами по обе стороны массивных ворот.

- Убожество, - вздохнула я, посмотрев на этот позор.

- Да, мой замок гораздо лучше, - задумчиво произнёс Брайер.

- Даже сравнивать нечего, - тут я была с ним абсолютно согласна.

- Но похоже, - колдун прищурил один глаз, - вон те башенки – просто копия.

- Бред, - отрезала я.

- Возможно, - он решил быть покладистым. – Ну что? Постучимся?

Но стучаться нам не пришлось, потому что ворота открылись и оттуда хлынула пёстрая толпа слуг в одинаковых ливреях – красных и зелёных. Стражники с алебардами, пажи, размахивающие лентами, и девицы – куча смазливых девиц, рассыпавших лепестки цветов перед открытой коляской, в которой ехал седой старикан с морщинистым лицом, покрытым возрастными пигментными пятнами. На голове у него был алый бархатный берет с пуком белых перьев, а в руке старикан держал трость с ослепительно блестевшим набалдашником.

 - Дорогу графу Цоллерну! – закричал глашатай, бежавший впереди процессии, и мы с Брайером невольно посторонились.

Коляска проехала мимо нас, граф в алом берете мазнул по нам взглядом, отвернулся, но вдруг резко вскочил, чуть не вывалившись через бортик коляски. Его успели поддержать, и кто-то гневно закричал на кучера, чтобы остановился.

- Ваше сиятельство, вы не ушиблись? – девицы с цветами лёгкой стайкой бросились к графу, но он отмахнулся от них, как от назойливых пташек.

- Шпиндель?.. – граф смотрел на Спящего красавца, словно не верил собственным глазам. – Неужели, это ты?!.

6. От прошлого не убежишь

 Шпиндель? Почему это он называет его придуманным именем? Я хотела схватить колдуна за рукав, чтобы утащить подальше, пока есть время, но Спящий красавец уже шагнул к графской коляске и сказал, словно сам не верил в то, что происходило:

- Мертен?..

- Конечно, Мертен! – граф без сил рухнул на мягкое сиденье, и берет свалился с его головы, открыв лысину. – А ты ничуть не изменился!.. – тут он встрепенулся и крикнул, закашлявшись: - Ну-ка, быстро проводите моего друга в дом!

- Но как же визит к его светлости… - начал один из слуг, но граф без особых нежностей ударил его по голове тростью.

- Поворачиваем! – велел он. – Сегодня у меня праздник! Все подождут! И помогите мне выйти, чёрт бы вас