class="p1">9 февраля топовычислительному взводу 122.0-го полка, которым командовал старший лейтенант П. Я. Козик, было приказано «привязать» несколько пунктов сопряженного наблюдения дивизиона. Едва топографы начали работу в боевых порядках наших стрелковых подразделений, как им предложили удалиться: они демаскировали наблюдательные пункты и огневые точки в первой траншее. Требование пехотинцев было справедливым. Оставалось одно — выдвинуться в нейтральную зону и сделать привязку там, в каких-нибудь двухстах метрах от переднего края противника.

Находясь на НП командира полка, я видел завершение этой работы. На выбранную для привязки безымянную высотку старший лейтенант Козик послал двух человек: командира топографического отделения сержанта Ощепкова и воспитанника полка Мишу (фамилию его, к сожалению, не помню). Ползком пробрались они к высотке. Залегли. Но едва топографы подняли над головой окуляры стереотрубы, как по ним застрочил вражеский пулемет. Окуляры исчезли в снегу. Долгое время никаких признаков жизни бойцы не подавали. «Потеряли ребят», — с болью в сердце подумали мы. Но вот из снега вновь показалась стереотруба. Так повторялось несколько раз. Пользуясь каждым мгновением, Огцепков и Миша осуществляли привязку.

Враг начал обстреливать топографов минами, но и это не испугало их. Они возвратились только тогда, когда закончили работу. За храбрость и находчивость я объявил им благодарность и попросил подполковника Смирнова представить мне материал к их награждению.

— Миша у нас молодец, — сказал Ощепков, осторожно поправляя повязку: он был легко ранен осколком мины в плечо. — Помогал мне, как настоящий боец. Миша смущенно отвел глаза.

— Он, товарищ полковник, — продолжал Ощепков, — действует по правилу: «Хочешь победить на войне, работай вдвойне!»

Мише не было и пятнадцати, когда он был зачислен к нам в топографы. До этого Миша не имел никакого представления о своей будущей работе. Однако он с таким рвением взялся за учебу, что очень скоро научился обращаться с буссолью, теодолитом, стереотрубой и перископом. Под наблюдением товарищей и, конечно, с их помощью научился быстро читать карту, рисовать схемы, производить расчеты. Его вычисления всегда отличались предельной точностью.

Наравне с остальными бойцами-топографами, которые были намного старше его и крепче физически, Миша целыми днями перетаскивал тяжелые топографические приборы, категорически отказываясь от чьей-либо помощи. «Хочу быть сильным!» — заявлял он. И своего добился. Помню, пришел к нам худощавым, тщедушным мальчишкой, а стал сильным, ловким, выносливым пареньком.

Благодаря стараниям топографов, их умению и оперативности огонь нашей артиллерии был подготовлен на полной топографической основе. Почти все цели врага были засечены. Об этом я доложил командующему артиллерией корпуса полковнику И. О. Морозову.

Готовясь к наступлению, мы старались как можно полнее использовать опыт, полученный в предыдущих боях. Генерал Н. П. Симоняк предусмотрел такое построение ударной группировки корпуса, которое обеспечивало максимальную силу первоначального удара.

К утру 11 февраля все было готово к наступлению.

...Туманный рассвет. Мороз. Со стороны Финского залива дует сильный леденящий ветер. Все, кто был на наблюдательном пункте командира корпуса, молчали. Но вот тишину прервал негромкий голос комкора:

— Люблю вас, артиллеристы, за вашу чудесную музыку! — Он посмотрел на часы и сразу стал серьезным. — Через пять минут начинаем.

А в это время по телефонным проводам побежали знакомые команды: «Зарядить!», «Натянуть шнуры!» и наконец «Огонь!». 

Раздался грохот артиллерийского залпа. Генерал на мгновение оторвался от бинокля и снова поднес его к глазам.

Николай Павлович Симоняк пользовался большим уважением и любовью среди своих подчиненных, знал многих из них — от ближайших помощников до солдат. Простой, трудолюбивый, общительный, он всегда был среди людей. Это помогало ему руководить ими, творчески обогащало. Как командир, он хорошо понимал характер современного боя, был смелым, настойчивым, самостоятельным. Предвидя, что сражение будет не из легких, генерал самое пристальное внимание уделил разработке плана наступления, особенно форсирования реки Нарва, а также управлению войсками корпуса в ходе боя в глубине обороны противника.

В первый день наступления ударная группировка корпуса должна была сбить противника с плацдарма на восточном берегу юго-западнее города Нарва, с так называемого тет-де-пона, а затем форсировать реку и захватить плацдарм на ее западном берегу.

После мощной артиллерийской подготовки части корпуса перешли в наступление. Преодолев по глубокому снегу нейтральную зону почти без потерь, стрелковые подразделения, сопровождаемые все нарастающим последовательным сосредоточенным огнем артиллерии, дружно атаковали передний край противника. Словно тайфун, сметающий все на своем пути, продвигалась вперед завеса нашего артиллерийского огня. На некоторых участках немцы пытались контратаковать. Напряжение боя нарастало. В воздухе появилась вражеская авиация. «Юнкерсы» бомбили наши огневые позиции, боевые порядки пехоты и вторые эшелоны.

Зенитчики мужественно вели борьбу с вражескими самолетами. И, надо сказать, удачно. За первую половину дня в полосе наступления корпуса они сбили два Ю-87.

Во второй половине дня разыгралась метель, стало трудно ориентироваться, особенно в лесу. И все же гвардейцы 30-го стрелкового корпуса продвигались вперед. Некоторые дивизии, наступавшие в первом эшелоне, приблизились к реке. К исходу дня наши стрелковые подразделения при поддержке артиллерии полностью ликвидировали плацдарм гитлеровцев на восточном берегу Нарвы и заняли много населенных пунктов, в том числе Пустой Конец и Долгую Ниву. В районе деревни Косари нам даже удалось с ходу форсировать реку, хотя она и была здесь довольно широкая.

Непосредственное артиллерийское сопровождение пехоты осуществляли орудия сопровождения. Они были выдвинуты на прямую наводку, а с началом атаки находились в боевых порядках стрелковых подразделений.

Вместе со стрелковым подразделением на берег реки вышел огневой взвод лейтенанта Г. Г. Брестова из 1300-го полка. Лейтенант ступил на лед, повернулся к бойцам:

— Ну, вот и порядок! Прорвались...

Едва он произнес эти слова, как на противоположном берегу «заговорил» вражеский дзот. Наша пехота залегла. Лейтенант подбежал к первому орудию, крикнул его командиру сержанту Николаю Громаку:

— Принимай команду! По дзоту... фугасным... Огонь!

Точным огнем расчет орудия в течение нескольких минут буквально сровнял вражеский дзот с землей. Наша пехота снова устремилась в атаку и, перейдя реку, закрепилась на ее западном берегу.

Как только наши войска зацепились за западный берег, противник предпринял отчаянные усилия, чтобы сбросить их. Разведчики взвода управления 6-й батареи 1220-го полка Фандеев, Чкалов, Фрейдман и Палагута во главе со своим командиром лейтенантом Астаровым, перейдя вместе с пехотинцами реку, заняли наблюдательный пункт на чердаке дома на хуторе Ухеконна. Под интенсивным вражеским огнем они вели разведку и корректировали стрельбу батареи и дивизиона. В этот день пал смертью героя комсомолец лейтенант Астаров.

Во второй половине дня я обосновался на новом НП. Неподалеку