и Леонтини стремились заручиться поддержкой Афин. И пытались создать у афинян ложное впечатление, что обладают огромными ресурсами, которые помогут тем в войне против Сиракуз. Жители Сегесты даже заявили, что готовы участвовать в финансировании флота. Они же ввели в заблуждение афинских послов, показав им груды золотых и серебряных вещей – мол, у них такого имеется гораздо больше. Остров к тому же был богат кукурузными полями, а потому многие афиняне полагали, что завоевание Сицилии станет делом во всех смыслах выгодным и легким.

Весной 415 г. до н. э. афинская Ассамблея провела публичную дискуссию о целесообразности такой кампании. Алкивиад, еще в 420 г. до н. э. избранный полководцем (минимальный возраст для этой должности составлял 30 лет), пользовался в Афинах огромной популярностью. И он почувствовал, что настал его час. Понимая, что успешный военный поход возвысит его в глазах афинян до поистине героического статуса, Алкивиад решительно поддержал проведение экспедиции. Против выступал более опытный полководец Никий, который призывал сограждан проявить сдержанность. Но харизматичность и убедительные речи Алкивиада взяли верх.

Когда Никий понял, что экспедиция все же состоится, он попытался отговорить афинян: мол, для того чтобы превозмочь военную мощь сицилийских городов, потребуются гораздо большие расходы на корабли и войско. Но его уловка дала обратный эффект. Ассамблея с энтузиазмом встретила соображения Никия, и… военачальникам был отдан приказ задействовать более ста кораблей и пять тысяч гоплитов. То есть выходит, что если бы экспедиция была организована с меньшим размахом, то и потери в итоге оказались бы не столь тяжелыми.

Афины приступили к подготовке беспрецедентной армады. Задолго до ее отплытия толпы народа стекались в крупнейшую афинскую гавань Пирей, чтобы посмотреть, как оснащаются корабли-триремы и готовится оружие для предстоящего славного похода. Среди зрителей, очевидно, был и Сократ. Время его собственной военной службы миновало, но он продолжал внимательно следить за карьерой Алкивиада.

Но как-то утром, незадолго до отплытия флота, афиняне проснулись от вести о чудовищном святотатстве. Сотни герм – каменных изображений бога Гермеса, установленных по всем Афинам, а больше всего на Агоре – центральной городской площади, – были изуродованы и повреждены. Гермы представляли собой четырехгранные колонны, увенчанные изображением бородатой головы бога; ниже, на лицевой стороне колонны помещалось рельефное изображение фаллоса.

Гермы устанавливали у входа в священные места и у частных домов – они были призваны приносить счастье и удачу гостям, путешественникам и горожанам. В Афинах было множество герм, и в то роковое утро стало ясно, что эти статуи по всему городу подверглись преднамеренному вандализму: изуродованы были не только их лица, но и отбиты фаллосы 10.

В глазах суеверных афинян такое безбожное поведение должно было неминуемо омрачить перспективы экспедиции. Политические враги Алкивиада поторопились представить лжесвидетеля, утверждавшего, что Алкивиад с приятелями повинны в святотатственном поведении по отношению к элевсинским мистериям. И хотя при этом не упоминались изуродованные гермы, все это пятнало нечестием репутацию молодого военачальника.

Чтобы доказать свою невиновность, Алкивиад сразу же вызвался предстать перед судом, пусть это даже грозило ему смертной казнью. Но противники Алкивиада понимали, что после отправки войск из Афин сторонники молодого военачальника окажутся в меньшинстве, и дождались отплытия флота. И только тогда выдвинули обвинение. На руку им играло и то, что, как выяснилось, Алкивиад вместе со своими друзьями-аристократами недавно участвовал в частном маскараде, ничуть при этом не опасаясь, что совершается святотатство. Он якобы глумился над священными мистериями богини Деметры (религиозный ритуал в честь богини плодородия Деметры, который проводился ежегодно близ Афин в Элевсине. – Пер.). И к тому же якобы переодевался в женскую одежду, причем непростительно делал все это напоказ перед рабами.

Через несколько недель после высадки армии на Сицилии прибыл афинский корабль с приказом арестовать Алкивиада по обвинению в осквернении элевсинских мистерий. Возвращаться в Афины Алкивиад решил на собственном корабле, но, причалив на обратном пути в Фурии – афинском поселении, основанном двумя десятилетиями ранее на юге Италии, – вдруг снова пустился в плавание. И в итоге попросил убежища у врагов афинян – спартанцев. Так он официально стал предателем Афин. Бегство Алкивиада было расценено как доказательство его вины, и он был приговорен к смерти in absentia, то есть заочно.

Измена Алкивиада помогла врагам Афин получить важнейшие сведения и рекомендации для ведения войны как на Сицилии, так и на материке. С тягостными подробностями описывает историк Фукидид постепенный крах афинской экспедиции. В течение следующего года чересчур осторожный и постоянно колеблющийся полководец Никий совершил целый ряд ошибок, в результате которых афинские войска под его командованием оказались в чрезвычайно опасном положении. На заключительном этапе эти промедления и просчеты привели к массовой бойне тысяч афинских воинов. Тысячи других сдались в плен и затем умерли от голода и жажды в чудовищных условиях сиракузских каменоломен. Сам Никий сдался в плен и был предан смерти.

Окончательное число павших на суше и на море было ужасающим. Были потеряны сотни кораблей, погибло около десяти тысяч афинских гоплитов и тридцать тысяч опытных гребцов. Как никогда прежде под угрозой оказалась сама демократическая конституция Афин, и вскоре, в 411 г. до н. э., она была, хотя и временно, упразднена. В результате «переворота Четырехсот» власть, пусть и на короткий срок, перешла в руки олигархического правления из четырехсот знатных горожан. Многие афиняне возлагали тогда вину за случившуюся катастрофу и ее антидемократические последствия на Алкивиада. И не преминули при этом вспомнить, что он был одним из ближайших друзей и бывших учеников Сократа.

Конец Алкивиада

После того как наш жаждущий славы Алкивиад обеспечил противникам Афин военный успех на Сицилии и в других регионах, он довольно быстро перестал нравиться своим спартанским хозяевам. Находясь в Спарте, он завел роман с Тимеей, женой спартанского царя Агиса, и она, похоже, родила от него сына. Предупрежденный о том, что уже отдан приказ о его убийстве, Алкивиад снова бежал. На этот раз он перешел на сторону персов, которые поддерживали спартанцев в войнах против Афин.

Алкивиад и ранее встречался с Тиссаферном – персидским сатрапом (местным правителем) в Малой Азии, где тот занимался организацией сбора средств для войск Пелопоннесского союза во главе со Спартой. Теперь Алкивиад посоветовал ему сократить эту финансовую поддержку, якобы для того, чтобы ослабить обе стороны в пользу персов. Однако многие тогда расценили этот шаг Алкивиада как попытку вернуть себе расположение афинян. Утвердившись в роли доверенного советника Тиссаферна, Алкивиад действительно пустился в сложные махинации, конечной целью которых была его полная реабилитация в Афинах. Однако тем временем Спарта заключила ряд договоров