Соня дожевывала четвертый пряник без чая.

— Восполняю силы после трудного рабочего дня.

— Трудный рабочий день у тебя был бы на заводе. А с детишками одно удовольствие работать должно быть.

Насколько Соне было известно, баба Валя всю жизнь проработала в сборочном цеху Горьковского автозавода. К Сониному преподаванию она относилась хорошо, хоть и не понимала надобности в предмете, но лишний раз не могла отказать себе в напоминании о том, как усердно трудилась сама в свое время и что нынче молодежи намного проще жить и работать.

Соня на рожон не лезла и всячески поддакивала, но сегодня настроения притворяться, что она согласна со всем, что ей говорят, не было. Она молча собрала тарелки и пошла мыть посуду, а баба Валя по десятому кругу начала рассказывать о том, как ей жилось в военное время. Новых деталей в этих рассказах никогда не прибавлялось, поэтому Соня слушала ее вполуха.

Намывая старую чугунную сковородку, она невольно и с тревогой прислушивалась к своему телу. И что дальше?

А может, все же отравилась? Просто так совпало, что именно в это время она встретила больного человека с безумными фантазиями. Потому-то и история сложилась до безобразия складно.

Что умели делать вампиры из того, что отличало бы их от людей? Как ей проверить, что она не сошла с ума на пару со стариком? Разумеется, без участия крови…

В пионерском лагере страшилки любили все. Даже трусливая Соня. Она часто занимала койку у стены, поэтому после отбоя отодвигалась поближе к ней, чтобы монстры из страшных выдумок не хватали ее за ноги из-под кровати, заворачивалась в тонкое одеяло и наружу выставляла только одно ухо — слушать истории соседей по комнате — страшно, но любопытно.

Про вампиров она, скорее всего, там и услышала в первый раз. Их еще некоторые ребята называли упырями. Выходят ночью, пьют кровь, убить можно осиновым колом — прибить, так сказать, к земле ожившего мертвеца. Звучало жутко, но, по правде говоря, Соня тогда больше боялась Пиковую даму. А теперь…

Тимур Андреевич ничего про кол не сказал. Если бы он убивал, то он бы его сам в себя воткнул, раз умереть хотел, нет? И вообще он предлагал ей охотничий нож!

Соня нахмурилась.

Как вообще можно было хотеть умереть? Уму непостижимо! Хуже всего то, что он считал, что она могла бы замарать свои руки и позволить ему умереть, чтобы ему самому не пришлось мучиться от невозможности сделать это самостоятельно. Отвратительно! Она ни за что на свете это сделает. Пусть он живет дальше в наказание за зло, которое совершил!

Соня помыла раковину и столы, вытерла руки и только после этого заметила, что бабы Вали уже давно нет. Судя по доносившимся из зала приглушенным разговорам, она ушла смотреть телевизор.

Когда Соня потянулась за ножом, у нее подрагивала рука.

Она просто проверит.

Собственная кровь вряд ли была по душе вампирам, но Соня не особенно задумывалась об этом, когда резала кончик указательного пальца. Если она все-таки вампирша, то что-то наверняка заметит и почувствует.

Порез оказался глубже, чем она планировала, и очень болезненным.

Соня закусила губу, чтобы пережить эту боль достойно и молча, не привлекая внимание бабы Вали с ее весьма чутким для старушки слухом. Затем она, скривив лицо, на пробу лизнула алую каплю у основания пальца.

Гадость.

На вкус кровь была ровно такой же, какой Соня помнила ее с детства, когда зализывала ранки после слишком активной и небезопасной беготни.

Почему-то она думала, что вкус изменится.

Надежда на то, что все неправда, что ее подло обманули и что она идиотка самая настоящая, раз поверила старику, который даже не выглядел достаточно добропорядочным, вспыхнула быстро, как спичка, и тут же погасла.

Соня поднесла дрожащий палец к глазам, чтобы убедиться в том, что глаза ее не обманывают, резко зажмурилась, распахнула их и проморгалась, чтобы увлажнить и вернуть зрению четкость.

Кровь из пореза остановилась, а сам он — Соня готова была поклясться — больше напоминал уже царапину.

Она непрерывно смотрела на палец, пытаясь уловить изменения, но ничего не происходило, и она отважилась потереть засохшую кровь и тонкую корочку на ранке большим пальцем, а когда отодвинула его, увидела чистую кожу без единого намека на шрам.

Соня сглотнула снова подкатившую тошноту.

Так же не бывает…

В животе гулко заурчало, и урчание это все еще было непривычным, хотя ощущала его Соня весь сегодняшний день. Это не было обычным голодом. Создавалось впечатление, будто у нее внутри раскрылась чудовищная пасть и еда проваливалась в нее, как в черную дыру — насытиться было невозможно.

Соня с досадой смахнула злые слезы с щек и заскрипела зубами — пока еще нормальными, но кто ж их знал…

Если это тот самый голод, то означало ли это, что ей нужна кровь раньше, чем через месяц?..

Она совсем не представляла, что будет дальше, и всем сердцем желала никогда этого не узнавать. Она же просто учительница. Она же только начала! Не успела еще даже разобраться в том, как нужно делать правильно, не привыкла к обращению “Софья Николаевна”, не научила пятиклассников читать, не устроила английский клуб, не поладила с 9 “Б”. Как же теперь все это осуществить, если чудовище внутри успокоить могла только человеческая кровь?

Соня не жуя проглотила еще три пряника и зачем-то закинула в рот несколько попавшихся на глаза кубиков рафинада. Еще одна тарелка плова будет очень подозрительной, а Соня понятия не имела, как оправдываться за свое странное поведение перед любопытной бабой Валей.

На проверку тетрадок уговорить себя получилось с большим трудом. Это было очень важной задачей, потому что в портфеле лежала стопка тех, что она не смогла проверить вчера. Если копить работу и не выдавать ученикам их тетради вовремя, будет стыдно и перед ними, и перед собой. Соня убеждала себя в этом, когда выкладывала их на стол, но ее замутило так сильно, что сначала она решила прилечь. Ненадолго. Просто чтобы утихомирить организм, который так же, как и она, не понимал, что творится.

Лежа было не так плохо. Лежа оказалось очень легко заснуть.

Посреди ночи Соня подскочила на кровати и стремительно бросилась в туалет. Сон как рукой сняло, потому что кашель был такой сильный, что она всерьез начала опасаться за свои органы дыхания — лишь бы на месте остались!

Рвота была кровавой.

Может, она все-таки умирает?.. И может, это не плохо и не страшно?

Соня соскользнула