–Вы любите его?– последний вопрос прорезал тишину, как нож сливочное масло. На этот раз я уже хотела было вмешаться, но вдруг заметила, что взгляд Вики потеплел, повеселел, загорелся.

– Люблю… Всегда любила. Просто не понимала этого, когда он был рядом. Мне вечно казалось, что я должна что-то кому-то доказывать, бороться за какие-то воздушные замки… Вот и выбрала Алекса в качестве объекта восторга и влюбленности за его неприступность. Я была слепа. Не видела, что он всегда был лишь искусным манипулятором. Не было в нем ничего того, за что бы стоило приносить жертвы. Человек-пустышка с душой на мели. Таких много. Обиднее всего, что они умеют бросать пыль в глаза, умеют очаровывать и завлекать. Это их игра.

Дверь в зал приоткрылась и я вдруг вспомнила про время. Мы просидели здесь больше двух часов, а казалось, что не прошло и пяти минут. Поджимало расписание. Время другой группы.

– Девушки, давайте поблагодарим Вику за ее откровенность и смелость. Я думаю, ей есть чем гордиться, а нам всем- с кого брать пример. Далеко не все девушки в ее ситуации способны посмотреть в глаза своим страхам, комплексам, а главное- неудачам- и признать, что всё. Баста. Что нужно остановиться и попытаться построить свою жизнь иначе. А она смогла…

Мы дружно похлопали в ладоши, как это обычно бывает на групповой терапии. Девушки начали не спеша собирать вещи. Магия момента была нарушена.

Я подошла к Вике и обратилась к ней уже тет-а-тет.

– Если только Вам будет нужна помощь…– начала я, а она тут же улыбнулась.

– Знаете, а мне так легко стало от того, что я сегодня выговорилась… Честно говоря, это Макс настоял на терапии. Я была против. Но просто наш гинеколог упорно твердит, что зачатию ничего не мешает, а я… Я внутри словно боюсь этого. Боюсь повторения того ужаса…– она осеклась и отвела глаза.

Я положила руку на ее плечо.

– У Вас теперь все будет хорошо, Вика…

Девочки покинули помещение, а я открыла окна, чтобы проветрить перед следующей группой. За окном уже совсем стемнело. Моя смена закончилась. Впереди дорога домой по пробкам часа-пик, музыка или какая-нибудь аудиокнига в наушниках, переваривание услышанного…

Тоненькую фигуру в темной куртке на выхода я заметила не сразу…

– Простите, Оля?-услышала окрик позади себя.

Обернулась. Это девочка из моей группы. Я несколько раз невольно засматривалась на нее, пока слышала рассказ Вики. Красивая внешность, яркая, запоминающаяся. Длинные белые волосы, распахнутые зеленые глаза, губки бантиком. Куколка. И тоже, потерянная. Тоже с пустотой в глазах.

– Оля, я сегодня была у Вас на терапии, – начала она издалека,– знаете, мне, наверное, не хватит сил рассказать свою историю прилюдно, но… Рассказать хочется. Именно рассказать. Слушала сегодня Вику и поняла, что очень важно вот так же- проговорить пережитое вслух. Иначе она будет продолжать жечь изнутри. Можно рассчитывать на разговор только с Вами? Я доплачу, это не проблема…

Мне казалось, что девушке неудобно просить о помощи, что она пересиливает себя, но страстно хочет этого. Такое желание нужно хватать за хвост и не отпускать. Психология- вещь переменчивая. Сейчас, под впечатлением, она действительно имеет в себе силы раскрыться, но это не значит, что на завтра эти эмоции сохранятся, что пыл не спадет.

Я посмотрела на часы. Вечер в самом разгаре. Планов никаких нет, да и дома меня никто не ждет.

– Простите, как Вас зовут?– переспросила.

– Полина…

– Полина, если хотите и не устали, давайте поговорим сейчас. Я жутко голодна, может в кафе перекусим как раз? За ужин каждый заплатит за себя. С Вас только плата как за обычную консультацию…

Часть 2. Полина. Они мне не верили.

Глава 1

Когда ушёл папа, Полине было десять. Она запомнила тот день, потому что это был день её рождения. Большой, красивый торт, подарки и застолье. А потом папа снова выпил и понеслось. Поля знала, что они с мамой снова будут ругаться, поэтому сбежала из-за стола раньше, чем доела свой кусок торта. Заперевшись в комнате долго обнимала подаренного мамой плюшевого медведя и делала вид, что не слышит, как родители обвиняют друг друга во всех бедах и несчастьях.

Иногда она обвиняла себя. Думала, что это с ней что-то не так и поэтому у неё всё не так, как у других детей. У тех были любящие папы и мамы, наполненные теплотой и яркими впечатлениями семейные выходные, общий интересный досуг, что же случилось с её родителями? Почему они ненавидят друг друга? Зачем бросаются обидными словами? И ведь они не жили в нужде. И папа, и мама работали. У Полины всегда были красивые вещи и лучшие игрушки, только вот счастья ей это изобилие не прибавляло. Сколько она себя помнила, родители ругались. Достаточно было самого малейшего пустяка, чтобы вспыхнул конфликт. Их дом, пусть и обставленный хорошей мебелью и современной техникой, был холодным и неуютным. Даже ее комната. Она всегда заходила в это свое розовое буйство красок и отчетливо ощущала, что стоящие в чинном порядке дорогие куклы в нарядных платьях и плюшевые мишки с накрахмаленными бантиками на толстых шейках словно бы скучают, смотря на хозяйку печальными глазами. Им бы сейчас примкнуть к какому-нибудь безудержному детскому веселью, которое босыми ножками по теплому полу вприпрыжку и звонкому хохоту до колик в животе, а им приходилось жить в этом унылом царстве унылой принцессы.

Кстати, папа так ее частенько и называл – «унылая принцесса».

– Унылая принцесса, что пригорюнилась? Нос выше держи, – усмехается, треплет по волосам небрежно и снова взгляд переводит на дисплей телефона. Он пропадал там все время. Мама на это тоже часто ругалась.

Легко сказать – выше нос, когда в ушах до сих пор звенит от звука бьющейся посуды, маминой истерики и причитаний.

И сейчас та же песня. Очередной день рождения закончился скандалом. Полина даже не удивилась, проскользнув в свою комнату и встретившись глазами с печальными куклами. Она запомнит этот день. Потом, много лет спустя, когда будет искать ответы на вопросы, едва ли не стоившие ей жизни, поймет, что запомнила…

В день ее десятого дня рождения папа собрал свои вещи и, не прощаясь с Полей, захлопнул за собой дверь. А мама крикнула ему вдогонку: «Ну и катись! Нам проще будет!»

Стало ли им проще или легче? Поля не знала. Как