в штат, – улыбнулся он собственной шутке. – Но если серьёзно, то вы рисковали и даже очень. А теперь пусть вся ваша компания с месяц не высовывается и тихо посидит дома, пока я не разберусь в ситуации и всё не улажу. Потом придумаем что-нибудь ещё. Жизнь-то продолжается, – обнял он Беллу за плечи.

Они дружно жили втроём в пятнадцатиметровке Беллы, лишь отгородив ширмой Танюшкину кровать. Можно было перебраться и к Сергею, но пусть просторная, зато почти необжитая квартира на другом конце Москвы навевала тоску. Да и мама Беллы жила здесь же на Ленинском проспекте, а Танька ходила в школу, расположенную прямо во дворе её дома.

Сергей переехал к Белле, когда у Танюшки были каникулы, и она жила у бабушки. Эта неделя и стала их медовым месяцем, когда даже профессиональная служба оставила его в покое. Пришёл он с одной спортивной сумкой, зато с запасом такой любви и нежности, которых Белла никогда не знала. Сильно истосковался человек по обычным земным радостям: засыпать и просыпаться рядом с женщиной, из её рук принимать чашку утреннего кофе или, уже прощаясь в дверях, положить в карман, любовно выглаженный ею хрустящий носовой платок.

* * *

С некоторыми материальными потерями Белла и компания вышли из щекотливой ситуации. Очередная идея пришла Белле в голову, когда она по телевизору случайно увидела передачу распродажи с аукциона личных вещей какой-то популярной гламурной “личности”. Под звон бокалов с шампанским какие-то девицы странного вида буквально вырывая лоты из рук друг друга, трясли табличками с указанием своих номеров. Ведущий торгов едва успевал выкрикивать суммы и ударять молотком: «Продано».

«Если у гламурной публики это барахло пользуется таким спросом, почему бы не предложить её кумирам сдавать вещи в специальный магазин более доступный для жаждущих, чем закрытые торги для узкого круга, – подумала Белла. – Ведь вопрос цены у владельцев вещей практически не стоит. Просто дамам иногда нужно обновлять свой гардероб, а выбрасывать на помойку вещи «от кутюр» жалко. Белла поделилась своей идеей с Сергеем. Он молча поцеловал её в нос и поднял оба больших пальца в знак одобрения.

– Подготовь список необходимого, я обмозгую.

Вскоре Белла с Ольгой и Валентино обживали новое помещение. Магазин располагался на старинной оживлённой улице Замоскворечья вблизи одной из станций метро. Надев халат и перчатки, они наводили порядок. Завтра придут мойщики окон, поэтому необходимо было после ремонта срочно пропылесосить и протереть помещение изнутри. Аккуратные стопки приглашений с предложением посетить салон «Отблеск звезды», чтобы избавиться от надоевших вещей, были приготовлены к рассылке и лежали в ящике стола. На днях должна пойти реклама в одном из скромных, но вполне гламурных изданий, потом на кабельных каналах телевидения. Белле было неловко от того что она собирается зарабатывать, играя на самых примитивных струнках человеческих слабостей, но нужно было жить, учить и воспитывать забубённую племянницу Танюшку, да и законы современного жанра обязывали. Белла больше не опасалась прихода «конкретных пацанов»: теперь её салон – не скромная химчистка на окраине.

Глава 11

Жанна, что в переводе со старофранцузского означало “милость Божья”, неподвижно сидела в полутёмной комнате, вглядываясь в большой хрустальный шар на столе. Она сидела так уже с полчаса, но состояние транса так и не наступало. Вихрь мыслей проносился в голове, как ни старалась она его остановить и очистить сознание от всякой шелухи. Упражнение «ни о чём не думать» давалось ей с трудом. Вначале казалось, что это легко, но оказалось, что мысль «ни о чём не думать» – тоже есть мысль. Ощущение пустоты так и не приходило. Мысли кружились, как белые хлопья ваты, которые мешали сосредоточить внимание на чём-то важном. А что важное? Что хотела увидеть Жанна? А ничего. Самое важное – не видеть ничего. Пустота, чёрный вакуум. А вот это и не получалось.

За прошедший год произошло много событий. Открывшийся у неё дар явился лишь началом трудной дороги. Куда идти? У кого спросить? Джана! Но сколько ни читала о ней Жанна, сколько не смотрела по телевизору передач с ней либо о ней, ничто не убеждало Жанну в реальности её способностей. Настоящий целитель не будет цеплять на себя смешной клоунский китель с непонятными побрякушками и рассказывать всей стране о своих регалиях, полученных от сомнительных организаций, бакалавром которых она якобы является.

Но жизнь преподнесла Жанне подарок и свела её с удивительной женщиной. Лет двадцать пять назад пережив клиническую смерть Анна Львовна очнулась, получив дар целительства. Скольким людям она вернула здоровье и радость жизни. Скольким отчаявшимся женщинам она подарила надежду на радость материнства, скольким помогла избежать разорения и совершения глупых безответственных поступков. Узнав историю Жанны, Анна Львовна предложила ей свою помощь. И не ошиблась, Жанна оказалась старательной и благодарной ученицей.

– Почаще вспоминай своё детство, – говорила Анна Львовна. – Только оттуда ты можешь черпать чистую энергию молодости и здоровья. Представь себе руки бабушки, мамы. Восстанови в памяти свои ощущения, вдохни знакомые запахи. И Жанна вспоминала. Вот она просыпается в своей крохотной спаленке в доме бабушки и дедушки, где родилась её мама, и каждое утро первое, что она видит, это висящая напротив её кроватки картина – мадонна с младенцем на руках. Один угол давно надорван, а голова мадонны и, особенно ноги младенца засижены мухами. За вставанием следовало одевание. На дверце печной духовки бабушка греет чулочки для внучки. А зимним вечером они вдвоём сидят у тёплой печки в комнате с иконами, и бабушка пальцами шелушит жареные семечки, складывая зёрнышки в ладошку Жанны. Вот бабушка на кухне разделывает тушку курицы. Жанна вспоминает её руки, и пока они вынимают потрошки, где много-много крохотных жёлтых яичек, Жанна за её спиной лезет в старый кухонный буфет, где лежит свежий хлеб и стоит банка с янтарным мёдом. Всё детство Жанны связано с этим домом и она легко погружается в воспоминания, пахнущие сухой люцерной, свежей малиной и дорожной пылью, поднятой древним разбитым грузовичком, лихо промчавшимся мимо окон в секретную лётную часть, о существовании которой знал весь город.

Со временем Жанна научилась управлять «внутренним зрением». Небольшим усилием она сосредотачивалась на одной точке где-то в центре своего лба, и перед ней открывался «коридор», который она впервые увидела в больнице, когда пришла в себя. И опять вихрь стремительно несущейся сверкающей пыли исчезал в тёмной дыре, пока не появлялось сияние. Тогда поток замедлял бег, и всё кругом становилось ослепительно белым, сияющим и холодным. И лёгкость наступала