— Да нет, думаю в состоянии, — не очень уверенно произнес Талгаро, — у меня четыре сильвиды, это серебряные агронские монеты, и девять медных. А также пять латановых брусочков, которые считаются деньгами у лоя. Мы называем их кулши. — Он вопросительно поглядел на кирмианку.

— У меня всё забрали в Туиле, — словно извиняясь, ответила девушка. — Сказали, что на судебные издержки и на плату палачу. Причем еще до того как вынесли приговор.

Кит деактивировал элват-слой своего корпуса, снова став металлическим, и уселся на задние лапы, неотрывно глядя на Талгаро.

— Я прекрасно понимаю, что не вправе просить тебя тратить на это свои деньги, — сказал пес, — и пойму, если ты откажешься. Но может быть в будущем, я или Элен, могли бы как-то возместить тебе…

— Да что ты, Кит! — Взмахнув руками, чуть ли не испуганно воскликнул лоя. — О чем ты говоришь?!! Ты кормил меня волшебными таблетками, показывал го-ло-граммы, ты и Элен самое чудесное, что случалось в моей жизни… и я, может излишне самонадеянно, позволил себе считать, что мы друзья. Какие же могут быть счеты между друзьями? Наоборот, я буду счастлив, если хоть чем-то смогу помочь тебе и Элен!

— Прости, Тал, я не хотел тебя обидеть. Просто мне показалось, что когда ты говорил о деньгах, в твоем голосе звучало некое сомнение.

Лоя улыбнулся, что вообще-то случалось не часто.

— Ты очень проницателен, Кит. Но это сомнение не касалось моей готовности заплатить дорожный налог, в этот момент я думал о нашей очаровательной спутнице.

На несколько секунд над развилкой повисло молчание. Кажется ни Кит, ни сама Минлу не сразу смогли догадаться или скорее поверить, что Талгаро говорит о кирмианке. Учитывая его недавние высказывания о том что "она кажется не уродлива" девушка не могла просто поверить, что лоя ведет речь о ней.

— Ты про меня? — Уточнила Минлу, не в силах разобраться что именно она испытывает в первую очередь, то ли удивление по поводу того что вздорный лоя вдруг выдал по её адресу некий комплимент, то ли возмущение его двуличием, то ли раздражением тем что его сомнения были на её счет.

Талгаро развел руками:

— А о ком еще я мог здесь так сказать?

Минлу колебалась, не зная то ли ей улыбаться, то ли негодовать.

— Ты хочешь сказать, что Минлу может угрожать какая-то особенная опасность? — Спросил догадливый Кит.

— Конечно. Эти гроанбургские лиходеи, кроме того что настоящие бандиты, в своем подавляющем большинстве еще и половозрелые активные самцы. Они вполне могут проявить к Минлу свой особенный низменный интерес.

— Ты говоришь о том…, — Кит замолчал на полуслове и покосился на девушку.

— Ну да, — подтвердил Талгаро. — Насколько я знаю, у мужчин народа Омо стремление к брачному соитию присутствует круглый год, в отличие, например, от авров. А Минлу красивая молодая женщина…, — Талгаро вдруг замолчал и затем уточнил у Кита: — Ведь она красивая?

— Э-э…, — Кит снова покосился на девушку, которая сдерживая улыбку, с иронией наблюдала за ними, — конечно.

— Ну вот, я так и думал, — воодушевленно воскликнул лоя, словно бы радуясь тому, что не ошибся в красоте кирмианки, — а поскольку эти бандиты не обременены никакими правилами учтивого поведения, кто знает как они поведут себя по отношению к ней.

— Я думаю ты несколько преувеличиваешь, — сказала Минлу.

— Твою привлекательность для самцов Омо?

— Их страстное стремление к брачному соитию, — сдержанно произнесла девушка. — Я думаю, если ты великодушно оплатишь дорожный взнос, то ничего страшного не случится. Не сомневаюсь, что половозрелые активные самцы, необремененные правилами учтивого поведения, не станут задерживать нас, как только получат свои деньги. — Она улыбнулась. — В конце концов из нас троих, я полагаю, высказывать обоснованное мнение о поведении мужчин народа Омо следует именно мне.

— А сколько у тебя уже было брачных соитий? — Простодушно поинтересовался Талгаро.

Минлу перестала улыбаться.

— Такие вопросы женщинам задавать нельзя, — поспешно вставил Кит.

— Почему? — Удивился Талгаро. — Так мы сможем оценить её опытность в суждении о поведения мужчин Омо.

— Мне кажется мы зря теряем время, — сказала Минлу. — Идемте. — Она насмешливо поглядела на лоя: — В любом случае я уверена мне не о чем беспокоиться, ведь ты же не дашь меня в обиду? Отгонишь от меня своей отравленной цепочкой любого половозрелого самца желающего брачного соития со мной?

— Конечно, — серьезно и твердо подтвердил Талгаро.

Они свернули на дорогу к Гроанбургу.

— Слушай, Кит, тебе лучше опять покрыться шерстью, — сказал Талгаро. — Иначе разбойники примут тебя за один из механизмов моего народа и, учитывая как натурально ты двигаешься, могут решить, что ты очень сложное и ценное произведение, за которое какой-нибудь богатый сумасброд вполне может выложить кучу денег. И тогда чего доброго попытаются забрать тебя.

Пес улыбнулся.

— Это им не удастся в любом случае. Но ты прав, не стоит вводить их в искушение.

Он снова активировал элват-слой и преобразился в длинношерстного пса с черной мордой, темно-серым туловищем, светлым брюхом и с белыми лапами. Через пару секунд до этого серый кончик хвоста тоже стал белым.

80

Свернув с Цветочного тракта, Минлу и её спутники двигались ещё пару часов, прежде чем вышли к следующей развилке. Здесь от основного пути, ведущего дальше на восток, под прямым углом на юг отходила дорога, которая, судя по всему, уже и вела непосредственно к воротам в стенах Гроанбурга. Лес, который и прежде окружал путь с обеих сторон, правда оставляя слева и справа некоторое пустое пространство в качестве обочин, это южное ответвление к самому городу брал уже в совершеннейший оборот, буквально наступая на дорогу, словно хотел навсегда поглотить её. И дорога, теряясь и пропадая в глубине нависшей над ней чащи, выглядела мрачной и зловещей.

На обочине на пригорке, прямо напротив уходящей на юг темной дороги, привалившись к огромному стволу еще очень молодого дерева Брод, расположились двое мужчин. Один из них — широкоплечий русоволосый парень с круглым краснощеким лицом, с пухлыми губами и с большими томными зелеными глазами в обрамлении пушистых ресниц, другой морщинистый, загорелый, почти старик с жидкой грязной шевелюрой, неопрятной бородой, маленькими глазками, деформированным то ли болезнью, то ли многочисленными переломами, носом и с черной деревяшкой вместо ноги ниже левого колена. При появлении трех путешественников, он тут же встрепенулся, выпрямился, отпрянув от ствола дерева, и с огромным интересом уставился на них. Его же молодой товарищ едва повернул голову и бросил равнодушный взгляд. Затем пожилой мужчина, не смотря на своё