года от Академии художеств явилась публикация, в которой была описана потребная величина такого камня. В описании говорилось: «Камень сей должен быть пяти сажен и одного аршина в вышину». В том же году, в сентябре месяце, в Академию явился крестьянин из деревни Лахты, Семен Вишняков, и заявил, что у них, в 12 верстах от Петербурга, имеется такой, годный к подножию статуи, камень. Камень этот был у них известен под именем Гром-камня; на этот камень, по словам крестьянина, неоднократно всходил император для обозрения окрестностей. Камень этот лежал в земле на 15 футов глубины, наружный вид его уподоблялся параллелепипеду, верхняя и нижняя часть его были почти плоски, камень зарос со всех сторон мхом на два дюйма толщиною. Произведенная громовым ударом в нем расселина была шириной в полтора фута и почти вся наполнена черноземом, из которого выросло несколько березок вышиною почти в 25 футов. Вес этого камня был более 4 000 000 фунтов. Государыня приказала объявить, что кто найдет удобнейший способ перевезти этот камень в Петербург, тот получит 7000 рублей.

В записках часовщика Фази (см. «Русскую старину», 1875 г., т. XI, с. 588), женевца, бывшего при Екатерине II придворным мастером, находим, что он предложил Бецкому перевезти эту огромную скалу для памятника Петра в 20 дней с помощью только 40 человек; при этом он еще требовал только, чтоб ему предоставлены были в полное распоряжение казенные кузницы. Этот Фази пользовался особенным расположением Потемкина. Последний занял у него однажды 14 000 рублей и несколько лет не платил ему долга. Накануне отъезда князя на юг, в действующую армию, императрица пригласила его к обеду и вместе с ним позвала своего любимого часового мастера. Фази захотел воспользоваться случаем и написал Потемкину, немножко в республиканском духе, письмо, которое и положил на его прибор, а сам занял место по другую сторону стола. Любопытство государыни было возбуждено, и она торопила Потемкина вскрыть пакет. Пробежав письмо, Потемкин бросил на смельчака многозначительный взгляд. Узнав, в чем дело, Екатерина много смеялась, и средство, которое придумал Фази для получения своих денег, очень ей понравилось. В тот же вечер вся сумма была отвезена к Фази, но только медными грошами, которыми и наполнились целые две комнаты.

Способ перевезти камень придумал некто Карбури, он же граф Цефалони[447], но, вернее, этот способ нашел простой кузнец, а Карбури у него купил за ничтожную сумму[448]. В октябре того же года было приступлено к работам для поднятия камня; нужные рычаги для этого были придуманы петербургским слесарем Фюгнером. В первый день, 15 ноября, камень оттащили на 23 сажени. 20 ноября 1770 года Екатерина посетила работы, и при ней камень был подвинут на 12 сажен[449]. Память этого происшествия была ознаменована выбитием медали, на главной стороне которой видно грудное изображение императрицы и на другой стороне изображен самый камень, как его везут с помощью машин и как его обсекают во время пути. Тут же виднеется надпись: «Дерзновению подобно», в обрезе поставлено: «генваря 20-го 1770 года». Камень во время пути пять раз погружался в землю, проваливаясь на 18 и более дюймов; во время следования на камне находились барабанщики, которые и давали знак рабочим начинать и кончать работы; наверху одного края камня была устроена кузница и прицеплена караульня.

Перевозка камня привлекала множество любопытных из города. От самого места, где лежал камень, дорогу очистили от леса на 10 сажен в ширину. Весь путь был утрамбован, везли камень 400 человек на медных санях, катившихся на медных шарах. Камень ежедневно подвигался на 200 сажен. Как скоро камень достиг берега, его спустили на построенную подле реки плотину и затем на судно в 180 футов длины, 66 ширины и 17 вышины. В день коронации Екатерины, 22 сентября, камень торжественно провезли мимо Зимнего дворца, и на другой день судно причалило благополучно к берегу, отстоящему на 21 сажень от назначенного места для памятника. Причалка камня совершилась в присутствии прусского принца Генриха.

В июле 1769 года Фальконет окончил гипсовую модель памятника, и она была выставлена на две недели для всенародного обозрения; голову всадника сделала приехавшая француженка девица Коллот; для того чтобы вернее изучить мах лошади, перед окнами дома Фальконета было устроено искусственное возвышение, вроде подножия памятника, на которое по несколько раз в день въезжал вскачь искусный берейтор, попеременно на лучших двух лошадях царской конюшни, жеребцах: ле Бриллиант и ле Каприсье. Скач коня на монументе сделан на десять градусов от горизонтальной линии. Вся высота всадника с конем 171/2 фута, высота одного всадника 11 футов.

Профессор Академии художеств Лосенков, по заказу Фальконета, нарисовал картину с модели. Фальконет заплатил ему за нее 300 рублей и тотчас же отослал картину в Париж. Камень имеет 71/2 сажени длины, 3 ширины и 21/2 вышины. При отделывании камня на месте Фальконет велел от передней высоты убавить два фута с половиною. Это произвольное уменьшение камня вызвало неудовольствие со стороны Ив. Ив. Бецкого, и он поручил дальнейшее надзирание за работами архитектору Фельтену.

Фальконет обиделся и решительно отказался выливать статую. Правительство стало искать мастера, писали литейному мастеру Гоору в Копенгаген, тот запросил за вылитие 400 000 ливров. Сумма эта показалась высокою, и более двух лет не находили литейщика; наконец 1 мая 1772 года приехал литейный мастер Бенуа Ерсман, который и обязался вылить статую за 140 000 ливров, с ним прибыли также три подмастерья; через два года Ерсману было отказано[450], и Фальконет опять отлитие принял на себя; 25 августа 1775 года начата была отливка, надзор за которой был поручен русскому литейному мастеру Хайлову. Меди было заготовлено 1351 пуд[451], и когда она, растопленная, была уже пущена и в то время, когда нижние части формы все уже наполнились, вдруг медь из глиняной формы вытекла и разлилась по полу. Фальконет, увидя, что его девятилетние труды рушились и честь его погибает, со страха и с горя выбежал из мастерской; его примеру последовали и все остальные рабочие, один только Хайлов не растерялся и, с опасностью для своей жизни, остался там и стал подбирать вытекшую расплавленную медь и снова вливать ее в форму.

Отлитие удалось с небольшими погрешностями. Передние ноги коня вышли прекрасно, только та часть коня не удалась, откуда вытекла медь. Но это горе взялся поправить г. Сандоц и в два года выполировал и обделал статую. За эту работу ему было