в истинную веру, а один – Григорий – даже явился в обитель послушником. Большое дело! Эх, если б сосредоточиться только на молитвах и распространении веры… Да куда там, Келагаст не дает! Рыщут его людишки по лесам, жгут погосты, охальничают. О том не раз уже сообщал Никифор наместнику Снорри, посылая весточки через Дивьяна и Ладиславу. А уж Снорри должен бы обо всем рассказать Хельги. Если, конечно, явится князь с дружиной. Нужно, чтобы явился, навел порядок, пока жестокосердный староста Келагаст не испоганил своими гнусными деяниями саму идею государственной власти. Никифор прибавил шагу – время к вечеру, припозднился в этот раз Дивьян, да ведь уже и то хорошо, что пришел. Вот бы еще почаще в Наволок к Келагасту захаживал, поузнавал бы кое-что, осторожно, конечно, – Келагаст на расправу крут. К тому же советник у него объявился – старец Ажлак с Пирозера. Пирозеро – озеро Злого духа. Не зря ведь так прозвано.

Как ни спешил Никифор, а вернулся в обитель уже к вечеру, когда желто-красное солнце посылало из-за дальних сопок прощальные лучи. Братья поливали огородец, по цепочке передавая воду в больших деревянных кадках. Все хором пели псалмы, Никифор аж умилился. Вот так он себе все и представлял в своих мечтах.

Завидев возвращающегося настоятеля, послушники заулыбались, предвкушая вечернюю молитву, простой, но вкусный ужин и обещанное чтение. Сердце Никифора возрадовалось.

– Бог в помощь, братие, – войдя в ворота, поклонился он. – Как дела наши?

– С Божьей помощью, – в свою очередь поклонились послушники. – Повстречали в лесу незнакомцев, чернобородого мужика и с ним красавицу деву. Звали в обитель, да те отказались. Спросили только дорогу к Пирозеру.

– Вот как! – изумился Никифор. – К Пирозеру, значит… И что их туда понесло? Странные люди, странные…

На колокольне зазвонил колокол, созывая братьев к вечерне.

В той части наволоцких земель, что прилегают к Паше-реке, в половине дня пути от селения Келагаста, располагалось урочище, заросшее густым еловым лесом. Сумрачно было кругом, сыро. Рядом, в овраге, журчал ручей, а чуть дальше, в ельнике, пряталась средь деревьев опушка, заросшая желтыми папоротниками. Едва-едва проникали сюда солнечные лучи, освещая высокий, недавно вкопанный столб, украшенный рогами лося и кабаньими челюстями – идол неведомого бога. Рядом с идолом негромко беседуя, стояли двое – один седобородый, крепкий, осанистый с недобрым взглядом глубоко посаженных глаз – наволоцкий староста Келагаст, другой – низкорослый, худой, но жилистый, с длинными, словно оглобли, руками и носом крючком – Ажлак – старец, дальний родич Келагаста, не так давно объявившийся в наволоцких землях.

– Вот и ладно, что занялись наконец жертвенником, – теребя редкую пегую бороденку, продолжал давно начатый разговор старец. – Люди должны верить в могучих и страшных богов, Келагаст. И чем страшнее, чем кровавее боги – тем больше их будут уважать и бояться. Ибо что такое уважение? Тот же страх. А будут бояться богов – станут уважать и тебя, как их посланца и выразителя воли.

– Меня и так уважают, – усмехнулся староста. – Попробовали бы не уважать.

– А так еще больше будут! – Ажлак прищурил глаза. – И не только свои, а и соседи, и враги. Ужо затрепещут, узнав о кровавых требищах!

Келагаст поправил ремешок, связывающий седые волосы, и с усмешкой взглянул на старца.

– Никак не пойму, и чего ты с Пирозера сюда подался? Там ведь и страх был, и уважение. Еще бы – озеро Злого духа!

– Я ж тебе уже говорил, брате. – Ажлак скривил губы. – Мало людей стало в тех местах, а значит, и мало жертв имели боги. Вот и разгневались… Пришлось убираться оттуда. Ну, где там наша жертва? – Старец озабоченно посмотрел на еле заметную тропку, что вилась вдоль реки, берегом от самого селища.

– Приведут, не сомневайся, – засмеялся Келагаст.

– А те, что приведут, надежные люди? Или, может, и их…

– Деву приведет мой младший сын, Хянди.

– Надеюсь, она девственна? – вскинул брови Ажлак.

– Девственна. – Келагаст осклабился и предложил: – Может, мы ее тут и поимеем?

Старец возмущенно замахал руками.

– Что ты, что ты, брате! Не стоит гневить богов, все ж таки это будет первая жертва, принесенная на новом месте.

– Ну, как знаешь, – кивнул Келагаст и взглянул на быстро удлиняющиеся вечерние тени. – Скоро уж должны и пожаловать. Да вот не они ли кричат?

Ажлак прислушался. И в самом деле, где-то недалеко, за елками, послышались голоса.

Младший сын старосты Хянди – высокий, уверенный в себе парень с рыжей шевелюрой и нагловатой улыбкой на тонких губах – вспрыгнул на перегородивший тропку упавший ствол липы и, обернувшись, протянул руки следовавшей за ним девушке – светловолосой, сероглазой, хрупкой. Вообще-то, Хянди она не очень-то нравилась – уж больно худая, – да вот батюшка приказал привести, нельзя ослушаться.

– Ну, чего ты, Колма? – Парень подмигнул. – Прыгай!

Опершись на его руку, девчонка ловко перепрыгнула упавшее дерево и повела плечом. Сын старосты бросил на нее насмешливый взгляд.

– Что, замерзла?

– Да нет, – Колма улыбнулась. – Просто боязно что-то. И в самом деле на том лугу много колокольчиков?

– Полно, – засмеялся Хянди. – На десяток венков хватит.

– Мне б на три только… – тихо прошептала дева.

– Интересно, кому подаришь? – как бы между прочим поинтересовался Хянди.

Колма вдруг отвернулась и запунцовела. Сын старосты ухмыльнулся – давно уже прознал, что неравнодушна к нему эта светлоокая дева. Прищурив глаза, Хянди взял девушку за руку, прошептал в ухо:

– Если вдруг мне пришлешь – я приму.

Колма вздрогнула, попыталась вырваться, но сын старосты не дал, обнял, поцеловал жарко в губы, зашептал слова любовные. Девушка уже не вырывалась, размякла.

«А она ничего, – думал сын старосты. – И грудь не такая уж и маленькая…»

– Нет, нет, не надо… – тяжело дыша, шептала девушка. – Не…

– Я бы взял тебя замуж. – Оторвавшись от девичьих губ, Хянди принялся целовать нежную шею. – Пошла бы за меня?

– Пошла бы.

Руки парня уже деловито задирали юбку, обнажая стройные бедра… Колма вдруг тихо вскрикнула, серые глаза ее округлились от ужаса.

– Там… там… – закричала дева.

Хянди обернулся и увидел быстро идущих по тропе людей, в которых тут же признал собственного отца, старосту Келагаста, и колдуна Ажлака.

Колма попыталась было бежать, но Ажлак быстро схватил ее за руку и мерзко ухмыльнулся:

– Ну, пойдем со мной, дева.

– К-куда? – заикаясь, переспросила девушка.

– Узнаешь…

– Но я не хочу никуда идти, я бы лучше…

Деву уже не слушали. Схватили за волосы, ударив ногой по ребрам, затащили в ельник, рывком поставили на колени перед рогатым идолом. Колма в ужасе закричала. И крик ее тут же