поддал ногой валявшийся на пути камень и направился к ладье просто так, наудачу. На этот раз ему не повезло – хозяина на судне не оказалось. Как ответил приказчик Рулав, тот отправился промочить горло в корчму Ермила Кобылы. Услыхав о корчме, Стемид повеселел – Ермила Кобылу он помнил еще со времен Рюрика, а потому решительно зашагал в направлении питейного заведения Ермила. Хозяин корчмы, мосластый, с вытянутым, и впрямь напоминавшим лошадиную морду, лицом, не узнал посетителя или сделал вид, что не узнал: и то и другое совсем не позволяло надеяться на дармовую выпивку. Впрочем, Стемид не отчаивался, бывали в его жизни обломы и покруче. Подозвав слугу, уселся на краю лавки, пододвинув ближе большую деревянную кружку, да, намочив усы в браге, принялся слушать, о чем болтают люди. Несмотря на поздний час – солнце уже давно село, – в корчме народу хватало: купцы, торговцы кожами, ремесленники, менялы, воины. Во дворе, под липой – народец попроще: судовщики, кожемяки, охотники. Поискав глазами Ворона, Стемид увидел его в компании купцов и уже хотел было подойти, да Гнорр вдруг обернулся к хозяину и что-то ему сказал, кивнув в сторону только что вошедшего в корчму Торольва Ногаты – человека в Ладоге уважаемого и известного. Изобразив на лошадином лице несказанную радость, корчмарь подошел к припозднившемуся посетителю, провел, усадил рядом с Гнорром. Стемид бросил на них завистливый взгляд: сразу было видно, купчины задумали какое-то совместное предприятие, а Стемиду опять вот не повезло – завтра, вернее уже сегодня, он должен был отправиться с дружиной в дальние леса, вразумить отбившихся от рук старост. Нельзя сказать, чтоб мероприятие это так уж тяготило Стемида, карательные походы обычно проходят весело – и добра можно поиметь, и девок, – однако извечная зависть не давала покоя, нашептывала; эвон, купчишки-то только и делают, что серебро считают, особо ничем не рискуя, а тут бегай по лесам неизвестно зачем, ищи стрелу в брюхо или топор в голову. Совсем уж разобиженный, Стемид сплюнул и вышел во двор, под липу, остановился, вытирая вымоченные в браге усы. Кто-то неслышно подошел сзади.

– Откушай, господине!

Стемид оглянулся и увидал корчемного служку. Тот с подобострастным видом протягивал ему кружку с брагой…

Стемид отхлебнул… нет, не брага то была – ставленый мед! Интересно, с чего бы такой почет?

Не дав допить, снова появился слуга.

– Хозяин с тобой, господине, говорить хочет.

– Хочет, поговорим, – пожал плечами варяг.

– Тогда пожалуй за мной на задворье.

Заинтригованный Стемид вслед за слугою нырнул в небольшой амбар и, пройдя меж тюками и бочками, вышел в заднюю дверь. В небольшом дворике на вкопанной у самого амбара лавке уже дожидался Ермил Кобыла. Уж конечно, ушлый корчмарь давно заметил старого знакомца, просто до времени не подавал виду.

– Все ль поздорову, Стемиде? – завидев варяга, ухмыльнулся Ермил, показывая неровные длинные зубы.

– Чего звал? – Стемид не был настроен на длинные предисловия.

Корчмарь оглянулся и понизил голос:

– Дело к тебе имею, друже.

– Что еще за дело?

– Слыхал я, дружина в поход выступает? – Кобыла прищурил глаза.

– Да, в дальние леса идем, – важно кивнул гость. – Силушку показать кому надо.

– Вот то-то и оно, что показать, – загадочно поддакнул корчмарь. – И показал бы… подсказал, кому надо, сколь у вас силушки да куда идти намерены…

Стемид деланно возмутился:

– В переветники меня метишь? В соглядатаи? А ну как скажу князю?

– Скажи, Стемиде, – усмехнулся Ермил. – Коли серебра да злата не хочешь – скажи.

– И откуда ж то злато?

– От верных людей. Выполнишь все – много чего от них получишь.

– Задаток! – Стемид решил показать, что и он не первый год на свете живет.

К его удивлению, Ермил кивнул и вытащил из-за пазухи сверток с золотыми монетами.

– Ромейские!

– Вижу… – У варяга на миг перехватило дух.

– Если согласен, бери!

– Согласен, согласен… Только ты скажи, что делать-то?

– Ты ж варяг, Стемиде?

– Ну?

– Руны-письмена должен знать…

– Немного знаю…

– Там, куда вы идете, каменья есть, огроменные, с рунами этими… Там тебя и будет человечек один поджидать. Ему все и обскажешь.

– Что еще за человечек?

– Чтоб узнал ты его, вот… – Корчмарь протянул на ладони бронзовую фибулу с изображением двух сдвоенных молотов Тора. – У него такая же будет.

– Что ж, – подкинув сверток с монетами вверх, Стемид ловко поймал его и спрятал в суму, – Всё?

– Всё, Стемиде. Иди.

Варяг повернулся и открыл ведущую в амбар дверь.

– Не сюда, друже, – тихо засмеялся Ермил. – Эвон, за кустиками незаметный проход есть. Туда и иди… – Корчмарь вдруг повысил голос и добавил с угрозой: – Иди да помни; коли донесешь князю… не ты один у нас в соглядатаях ходишь. Достанем.

Хельги едва дождался конца пира, когда упившиеся пивом и брагою гости уже похрапывали, а кто и блевал на дворе, тщетно пытаясь удержать съеденное и выпитое в желудке. Простившись, поднялся в верхнюю горницу – светлицу, скинул парадный ромейский плащ, пробежав по крыльцу, спрыгнул.

– Кто таков? – загородил дорогу к воротам страж.

– Смоленск, – назвал пароль Хельги.

– Киев, – ответил дружинник, узнал-таки, улыбнулся: – Проходи, княже.

Хельги подозвал слугу, приказал привести коня, взмыл птицей в седло. Страж распахнул ворота.

– Удачного пути, княже.

Махнув рукой, князь пришпорил коня, уходя в ночь. Точнее – в зыбкий белесый сумрак. Деревья тихо шелестели серебристыми кронами где-то неподалеку, в усадьбах, лаяли псы. Спустившись с холма, Хельги стрелой помчался вдоль ручья мимо усадьбы Торольва Ногаты, кузницы… Миновав дом Вячки-весянина, свернул к пристани. Стражи с копьями оторвались от стены.

– Кто?

Князь назвался. Заскрипели петли. Вот и пристань, суда, ольховые заросли. Хельги спешился, привязал коня, спустился к самой воде, подернутой кромкой тумана. Тихонько позвал:

– Нихряй! Эй, где ты, дедко?

– Тут я. Эвон.

Выгреб к самому берегу перевозчик, придержал челнок.

– Садись, господине.

Дождавшись, когда князь уселся, вылез сам, протянул весло.

– Не утопи лодку-то.

– Не утоплю, – хохотнул Хельги. – На вот тебе покуда. – Он отсчитал серебро. – Вернусь, еще заплачу столько же.

– Ой, поскорей бы…

– К утру точно буду. Коня стереги, дедко!

Взмахнув веслом, Хельги быстро погнал челнок по течению, выгребая на середину. Широк был батюшка Волхов, противоположный берег едва-едва виднелся в тумане, казалось, будто из топленого молока вздымаются лесистые сопки. Князь с удовольствием греб, вспоминая, как управлялся с челноком еще в детстве, в родном Бильрест-фьорде. Вспомнилось вдруг, как учил его мастерству кузнец-колдун Велунд. Вспомнилась и походящая виса:

Шумели весла,

Железо звенело,

Гремели щиты,

Викинги плыли;

Мчалась стремительно

Стая ладей,

Несла