«Последняя воля почившего Томаса Уэйна. В случае моей смерти, все мое имущество переходит во владение к моему сыну, Брюсу Уэйну.

Брюс, я прошу тебя с должным почтением отнестись к наследию семьи Уэйн и посвятить себя работе на благо Готэм-Сити, защищать его устои и заботиться о его жителях.

Будь сильным, сын. Ты еще молод, но тебе суждено вершить великие дела. Используй свое богатство с умом. Воздай должное городу, давшему нам так много. Помоги изменить жизни миллионов людей к лучшему. Не разбрасывайся деньгами. Прошу тебя, не спускай их на спортивные автомобили, дорогую одежду и вредные привычки. Инвестируй в Готэм. Относись к его жителям, как к своей семье. Защищай этих людей от сил, которым они не могут противостоять сами.

Больше всего мне жаль, что я не увижу, как ты вырастешь и станешь достойным человеком. И наконец, мой сын, прошу тебя, никогда не бросай этот город на произвол судьбы.

В нашей истории были мрачные времена, и они, без сомнения, настанут вновь. Но такова роль всех великих людей — стоять на страже Готэма, когда прочие в страхе разбегаются. Даже после смерти я буду вечно тебя любить.

Твой отец, Томас»

Бэтмен окинул Марча холодным взглядом и твердым голосом заявил, что тот не прав.

-Я сделал для Готэма все, что было в моих силах, и даже больше того. Я защищал жителей как Брюс Уэйн — днем и как Бэтмен — ночью. Я отдал им всего себя, так что не тебе говорить мне, будто я сделал что-то недостаточно. Я наследник семьи Уэйн, и я буду стоять на страже Готэма до последнего, чтя волю своего отца!

Марч фыркнул, обнажил, помимо меча, короткое лезвие в руке и вновь кинулся в атаку.

-Как ты собираешься защищать Готэм, находясь здесь?

Бэтмен усмехнулся, пожалуй, впервые за время сражения.

-Я не единственный защитник…

Глава 385. Навстречу к поезду

Жители города между собой именовали остров Нерроуз задворками Готэма, куда свозится всякое, что выкинуть либо жалко, либо нельзя. Всем было хорошо известно, что для складирования подобного «всякого» на севере острова возвышается тюрьма Блэкгейт, а на западе — лечебница Аркхем.

Ко «всякому» по большому счету относились с презрением, изредка — с безразличием, еще реже — с сочувствием. Называть содержащихся в этих двух учреждениях людьми отваживались не все, и все же в последнее время слово «люди» как в СМИ, так и на улицах обнаруживалось все чаще и чаще.

Презрения, безразличия и сочувствия удостаивались не только заключенные Блэкгейт и Аркхема, но и населяющие остров обычные люди.

Как правило, если не брать в расчет служащих двух общеизвестных учреждений, это были нищие, лишенные возможности вырваться на материк за лучшей жизнью и вынужденные поколениями обитать в трущобах, растянувшихся по всему острову лабиринтом плотных застроек.

Наверно, именно такую жизнь презирал Уильям Кобб, от такого существования хотел избавить город. Но, что бы он ни утверждал, в этих трущобах, в этих узких, истоптанных, заваленных всевозможным бытовым хламом улочках текла пусть и небогатая, во многом несчастная, но бесценная человеческая жизнь...

Беспорядочные нагромождения домов-коробок, соседствующие с многоэтажными каменными домами, и тесные, извилистые дороги ограничивали простор для беспрепятственного движения.

По такой местности сложно было даже просто ходить, не то чтобы бегать, тем более на скорости, в разы превосходящей любой мотоцикл, который, к слову, служил на острове чуть ли не главным транспортом.

Тем не менее я устроил здесь настоящий спринт.

Мое тело, рассекая в ночи поток отравленного густым ядовитым паром воздуха, сверкало как молния. Гул ветра смешивался с пронизывающим ревом обезумевших людей и создавал мощное симфоническое сопровождение безумного забега.

Ни разу до этого дня я не прибегал к своей полной скорости, сдерживал себя и всегда использовал ровно столько сил, сколько требовалось для той или иной ситуации. Только теперь я понял, какого удивительного чувства себя лишал.

Мимо меня вихрем проносились обшарпанные стены домов, растворялись в темноте заросшие колючими кустарниками дворики, далеко позади оставались выбравшиеся на ночную охоту крысы, выползшие насекомые; люди исчезали из поля зрения так же стремительно, как появлялись, — в этот момент я ощущал себя беспредельно свободным и неуловимым.

Поглощенный приятными чувствами, я не забывал о своей главной цели — спасти Кассандру. То, что Ра’с аль Гул возьмет девочку в заложники, я не исключал и именно поэтому передел ей через Шиву Сердцевидную Траву и защитный костюм, но, как оказалось, этого было недостаточно.

Голова Демона неплохо все продумал, разве что способности мои только недооценил. Нас с Кассандрой разделяло больше двадцати километров, и за пять минут добраться до нее было практически невозможно.

Мой навык «Сопротивление гравитации» позволял мне летать лишь со скоростью 100 км/ч, а при помощи Телекинеза и полета на мече, я мог развивать скорость всего около 250 км/ч.

Но хорошо, что я помню древнюю мудрость: «не умеешь летать — беги!»