Иногда безопасное место бывает милым и действительно безопасным, но иногда им оказывается комната с запертой дверью. Папа решил, что у меня сейчас случится приступ или что-то в этом роде? А может, просто не хотел лишний раз рисковать?

Взрослые всегда очень осторожны.

Но я не знала, что у него на уме.

– Это важно, да?

Папа, кажется, не понял, о чем я его спрашиваю.

– Возможно, – сказал он и кивнул в сторону кафе внутри зоопарка. – Давай сядем за столик и закажем себе что-нибудь перекусить? Вы с Мышом подождете, а я схожу, осмотрюсь и вернусь еще до того, как принесут еду.

Мне больше хотелось обнять кого-нибудь пушистого, и Мыш как раз оказался рядом. Я прижалась к нему и задумалась. Если папа собирается оставить меня здесь, а не вести еще куда-то, значит он не считает, что должен оказывать мне помощь. И я подумала, что это даже хорошо.

Но это означало, что я останусь с чудищами, которые шастают повсюду.

Что ж. Разберусь. К тому же со мной будет Мыш. Он всегда поможет.

Я посмотрела на папу и кивнула:

– Да, я согласна.

– А ты, Мыш? – спросил он. – Будешь хорошо вести себя рядом с едой?

Мыш обвел взглядом парк, словно пытался увидеть то, что было скрыто в нем. Я не сомневалась, что он знал про чудищ, которые сновали везде, но не трогал их, пока они не трогали меня. В груди у него раздался звук – не то скулеж, не то ворчание.

– Проблемы, мальчик? – спросил папа.

Видите, у меня довольно умный папа. Большинство взрослых начнут объяснять, что собаки ограниченные и глупые. Мыш ходит со мной в школу с самого детства и читает даже лучше меня. Если, как он думает, происходит что-то не то, только дурачок не обратит на него внимания, а мой папа – не дурачок.

Мыш постоял с минуту, глядя перед собой, затем медленно выдохнул, посмотрел на папу, навострил уши и вильнул хвостом.

«Хочет сказать, что все в порядке», – наверняка подумал папа.

– Ладно, – папа погрозил ему пальцем. – Только веди себя хорошо.

– Ррав, – ответил Мыш.

– Он всегда хорошо себя ведет, – сказала я и поцеловала его в ухо. – Мы разберемся с этими запугивателями, когда он уйдет, Мыш, – прошептала я. – Не будем его тревожить, ладно? Он и так переволновался.

Мыш издал звук, от которого его шея немного задрожала, но ничего не было слышно. Я обняла его покрепче, а потом отпустила.

– Вот и хорошо, – сказал папа и усадил нас за столик в ресторанчике, который, к счастью, был открыт. «Мыш, хороший мальчик». Затем он купил мне картошку фри и дал двадцать долларов. – Если захочешь еще чего-нибудь, купи себе.

– Ладно, – сказала я. К тому времени я сильно проголодалась, а картошка так вкусно пахла.

– Никуда не уходите, пока я не вернусь. Договорились?

Я кивнула, и он вышел. Жаль, папа не надел свой плащ. Он развевался бы на ветру, как у Бэтмена. Джинсы и старая футболка со «Звездным крейсером „Галактика“» такого впечатления не производили.

Я съела, наверное, три ломтика картошки фри, когда ножки стула напротив меня царапнули пол – на него уселся запугиватель.

Он выглядел как девочка, примерно на год старше меня, но гораздо крупнее. У нее были светлые волосы и красивая школьная форма, но глаза казались бездонными, как открытый космос.

– Ты никому не нравишься, – сказал мне запугиватель. – Твоих одноклассников заставляют с тобой общаться.

Мыш зарычал, и солонка на столе тихо загремела.

Я старалась не обращать внимание на то, что говорил запугиватель. Они всегда так поступают. Пялятся на тебя и считывают все самые ужасные воспоминания, как будто это комиксы. А потом рассказывают тебе о них.

– Ты никому не нравишься, – повторил запугиватель. – Ты странная. Ты другая.

Я почувствовала, как Мыш весь сжался, но не могла позволить, чтобы он напал на запугивателя. Все, кто был вокруг, увидели бы, как гигантский пес набрасывается на маленькую девочку, которая не сделала ему ничего дурного. Нехорошо. Я положила ногу ему на голову и со всей силы прижала к полу. Голова почти не сдвинулась с места, но я почувствовала, что он расслабился. Мыш – хороший пес.

– Ты сходишь с ума, – сказал запугиватель. – Никто не хочет с тобой дружить. Никто не хочет с тобой играть. Никто не хочет даже называть тебя по имени.

Я посолила картошку. Наверное, слишком сильно. Несколько крупинок соли упали мне на руку.

– Ты должна быть одна. И тогда никому не придется с тобой общаться, – продолжил запугиватель.

Я посмотрела в его пустые глаза и сказала:

– Я знаю, что ты такое. Я дам тебе один шанс встать и уйти. Можешь пристать к кому-нибудь другому. Но если не уйдешь, пеняй на себя.

– Может, лучше уйдешь туда, где безопасно? – спокойно спросил запугиватель. – Туда, где ты не причинишь себе вреда, когда у тебя случится…

Я не дала ему договорить, швырнув солью в черные пустые глаза.

Чудища обычно не любят соль. Не спрашивайте почему. Просто не любят, и все.

Запугиватель дернулся назад так резко, что свалился со стула. Он не издал ни звука, но тело, которое он захватил, стало извиваться и дергаться, все мускулы на нем напряглись. Мне было немного совестно. Девочка не виновата, что чудище подчинило ее себе. Может, она даже не понимала, почему делает и говорит все это.

– Лучше промой глаза, – посоветовала я запугивателю. – В другом месте.

Чудище встало, слезы катились по его ничего не выражавшему лицу. Оно посмотрело на меня – вокруг черных глаз появились красные круги – и побежало в женский туалет кафе.

Мыш снова зарычал, встал, и в тревоге обошел вокруг моего стула.

– Эй! – сказала я. – Сядь. Все в порядке. Про них написано в Книге. Я знаю, как с ними справиться.

Мыш недовольно заворчал. Он тоже читал Книгу. Молли начала сочинять ее еще до того, как выросла и забросила это дело, а ее младшие братья и сестры потом дополняли написанное. Гарри Карпентер, который был мне как старший брат, отдал мне книгу, когда в доме появился подкроватник.

Мыш знал, что нужно делать, не хуже моего. Просто ему это не нравилось.

– Может, теперь они оставят меня в покое, – сказала я. – Пойдем, мне нужна горчица.

Я взяла горчицу, картошка фри с ней особенно вкусная. Мы начали есть, и Мыш немного успокоился. Мыш – практичный пес, когда он ест что-нибудь вкусненькое