Черноглазые дети – около дюжины – шли за мной. Я подумала: как это будет, если тебя начнут жрать сразу все двенадцать запугивателей?

Наверное, очень страшно. Как кошмар, от которого нельзя проснуться.

В Книге сказано, что есть только один способ справиться со страхом и только один способ справиться с существами, которые им питаются.

Нужно посмотреть им в лицо.

Пойти одной в самое темное и ужасное место, которое есть поблизости, и посмотреть им в лицо. Ты должна быть совсем одна: только ты и страх, с которым хочешь сразиться. Наверное, это страшно, потому что со страхом предстоит встретиться на его территории.

Но иначе запугиватели просто… будут преследовать тебя. Бесконечно. Станут откусывать от тебя маленькие кусочки, пока ты не упадешь на землю, бессвязно булькая что-то.

Мыш, который шел рядом со мной, повернул голову к запугивателям, шерсть на его загривке и плечах встала дыбом. Он не рычал, но выглядел мрачным и серьезным.

Найти страшное место совсем несложно, оно может быть где угодно, просто взрослые не обращают на это особого внимания. Я нашла его прямо в зоопарке, нужно было лишь пройти через ворота с надписью: «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА». По чистому совпадению, они оказались незапертыми.

Молодец, Мыш, хороший мальчик.

А потому мне потребовалась всего пара минут, чтобы спуститься по служебной лестнице в подвал вольера с большими кошками, а потом открыть дверь к старой, старой, старой каменной лестнице, скользкой от воды: она вела в нижний подвал.

Остановившись на верхней ступеньке, я повернулась к Мышу и сказала:

– Не бойся. Я справлюсь.

На самом деле я врала. Может, я была не права. Может, книга ошибалась. Может, у меня случится приступ. Может, запугиватели победят меня. Ведь их так много.

Мыш, кажется, почувствовал мою неуверенность. Выражение его морды изменилось, он повернул голову к запугивателям, следовавшим за мной, оскалил зубы и издал рокочущий звук, который доносится только от старых машин и, наверное, еще от тракторов.

Запугиватели замерли на месте. Их вожак – девочка с заплаканным лицом – посмотрела на Мыша с ухмылкой.

– Хранитель, – сказала она, – ты знаешь закон. Мы имеем на это право.

Мыш зарычал тише и сделал несколько шагов вперед, подойдя к девочке-запугивателю почти вплотную, так, что смог заглянуть ей в глаза. Его мех засветился, на кончиках волосков посверкивали серебристо-голубые искры.

Если это и произвело впечатление на девочку-запугивателя, то она не подала вида.

– Я знаю закон. И ты тоже должен знать. – Девочка-запугиватель указала пальцем на меня, стоявшую позади Мыша. – Это моя жертва. Отойди с дороги.

Вообще-то, я не хотела, чтобы Мыш вмешивался. Он все равно не смог бы прогнать запугивателей, которые преследовали меня.

– Все хорошо, мальчик, – сказала я. – Я справлюсь.

Мыш посмотрел на меня и замолчал. Затем он склонил передо мной голову до земли. Он прокрался мимо запугивателей, задев нескольких своими массивными плечами так, что те пошатнулись, направился к двери, через которую мы только что вошли, и уселся возле нее.

Все взгляды обратились на меня.

Я глубоко вздохнула и достала из кармана телефон, который выключила заранее, потому что была рядом с папой: чародей может сломать телефон, если как-нибудь не так посмотрит на него, а в телефоне будет хоть немного электричества. Но с выключенным телефоном ничего не должно случиться. Теперь я его включила, дождалась, пока с экрана не исчезнет дурацкое маленькое яблоко, а потом зажгла фонарик.

Затем я спустилась по лестнице, в черноту. Запугиватели последовали за мной.

Я оказалась в помещении под лестницей – большом, из бетона, где стояли старые пыльные машины. Пахло плесенью. Ужасный запах. Повсюду лежали грозные тени. Свет от моего фонарика отразился в чьих-то маленьких глазках у самой земли за пределами освещенного участка. Возможно, крыса.

Луч света слегка дрожал. Мне стало страшно.

Плохой знак. Если я устрашилась еще до того, как запугиватели напали на меня, значит они могли сломать меня. Может, я сейчас упаду на пол и расплачусь. Может, они захватят меня. Может, я вернусь в зоопарк с черными глазами, а папа даже не заметит. Я просто слечу с катушек, и все подумают, что мне, ну, знаете, стало хуже. И меня отправят в какое-нибудь безопасное место.

Я вздрогнула.

Затем повернулась и посмотрела на главного запугивателя.

Зареванное Лицо остановилось дюймах в шести позади меня. На моих глазах ее рот превратился в дугу из оскаленных зубов, напоминая улыбку ровно так же, как зубы Динозавра Сью в музее. Глаза были пустыми и черными, как глазницы черепа.

Другие запугиватели медленно подошли к нам и встали вокруг – каждый мог протянуть руку и дотронуться до меня. Их глаза потемнели еще больше, стали совершенно громадными, а потом…

А потом…

…Я оказалась на кухне, в доме, который узнала, хотя и не могла вспомнить почему.

Телевизор был включен, шла «Улица Сезам», но на испанском языке, на котором я говорила в детстве. Я и сейчас еще говорю на нем, хотя мне требуется больше времени, чтобы понять его: это как переключение передач на велосипеде. Элмо рассказывал про буквы.

Я подняла голову и увидела очень добрую леди с темными волосами, чье имя никак не могла вспомнить. Я была совсем маленькой, когда жила с ней. Она напевала под нос, готовя печенье или что-то похожее, потом оторвалась от своего дела, улыбнулась мне и сказала, что я хорошая девочка.

Вошел ее муж, он говорил напряженным голосом. Добрая леди уронила ложку, отодвинула чашу, в которой месила тесто, и взяла меня на руки.

Вот тогда и появились вампиры. На вид – не совсем люди, в черных плащах, пальто и накидках. Высоко подпрыгнув, они испустили нечеловеческие вопли, и я услышала выстрел, после чего муж доброй леди закричал, а воздух наполнился запахом металла, и добрая леди тоже закричала, прижимая меня к себе.

– Я знаю, – сказала я твердым голосом. – Красная Коллегия пришла за мной. Они убили всех из приемной семьи, которая обо мне заботилась. Это было ужасно.

Кухня тут же исчезла. Я стояла, согнувшись, положив руки на колени и тяжело дыша. Фонарик на моем телефоне показал мне множество лакированных туфель.

Я подняла голову и сердито сказала:

– В тот день я не пострадала. В отличие от других людей. Что-то вы плохо стараетесь.

Зареванное Лицо пристально посмотрела на меня и сказала:

– Ты и эту семью потеряешь. Ты всегда их теряешь.

Я задышала чаще. Мысли мелькали так быстро, что