— Мы не будем обсуждать старшего офицера, офицер Огнешь, — Хаджар сразу пресек любые попытки внутреннего препирательства.

Он прекрасно помнил атмосферу на военном совете в Лунной Армии. И несмотря на то, что она была весьма продуктивна в своих разглагольствованиях и препирательствах, но там собирались опытные, прошедшие через десятки и сотни битв, командиры.

Что же до армии Лунного Ручья, то единственным, кто здесь имел представление о войне, являлся сам Хаджар. Поэтому пока бойцы не очистят шелуху гражданской жизни со своих душ потом, своей и братской кровью, пеплом и гарью, то Хаджар придется примерить на себя роль диктатора.

Иначе у него просто не получится сохранить жизни всем этим юношам и девушкам.

Хотя, всем все равно не получится…

— Докладывайте, офицер Огнешь, — Хаджар, поправив заплечный мешок, направился к центральной башне Сухашима.

— Да, мой генерал…

И потянулся длинный список характеристик армии. Столько солдат продвинулись за этот месяц до стадии формирования, сколько до трансформации. Сколько появилось вновь прибывших, сколько убыло…

Да, пусть численность Лунного Ручья, особенно после того, как подвиги Тома и Хаджара стали достояние бардов, только росла, но в моменте цифры могли колебаться и в обратную сторону.

Как бы ни была хорошо техника, взятая Хаджаром из библиотеки Хищных Клинков и как бы не был качественен отвар, приготовленный Дорой из лучших ингредиентов, но несчастные случаи имели место быть. От банального “подвернул ногу на тренировке, упал с тренировочным весом на шею”, до “не успели вовремя влить отвар, погиб в спарринге”.

Благо, за весь месяц, таким образом к праотцам ушло меньше десяти человек. Что на фоне почти двадцати тысяч прибывших казалось незначительным колебанием.

И так, разумеется, думал генерал Дархан, но странник Хаджар видел в каждом, кто погиб еще до того, как вышел на поле брани, личный промах.

Может именно поэтому ему никогда не стать правителем. Да он к тому и не стремился.

Слишком много в нем было от его отца — Хавера. Который был, может, отважным воином и великим полководцем, но дрянным королем.

Хаджару понадобилось много времени, чтобы понять это…

— Таким образом, армия Лунного Ручья насчитывает теперь более семидесяти пяти тысяч единиц личного состава. Мы располагаем ста шестнадцатью пушками. Пятью десятками осадных мортир. Библиотекой в двести томов различных техник. Полностью укомплектованы жетонами с очками Чести.

— Амуниция?

— Готова на три четверти, — продолжил отчитываться Огнешь. Причем, не будучи Рыцарем Духа и не обладая абсолютной памятью, он делал это без всяких бумаг. Что удивляло и восхищало одновременно. — На неделе будет готова последняя партия шлемов для задних шеренг. А так же нагрудники и латные сапоги для левого фланга.

— Учения?

— Проведены в нормальном виде.

— Нормальном… — повторил Хаджар и посмотрел на небо. Облака, обычно белые, постепенно серели. Верный признак идущей войны — слишком много пепла… — Крайний срок полной комплектации?

— Одиннадцать дней начиная от сегодняшнего.

— Хорошо, тогда на двенадцатый мы выступаем на марш.

Хаджар сделал еще один шаг вперед. Но уже один. Огнешь остановился как вкопанный.

— Что-то не так, офицер Огнешь?

— Н-нет, мой генерал. Просто…

— Боишься?

Многие, да скорее даже подавляющее большинство, начали отрицать сей “оскорбительный” факт, но не Огнешь. Он был слишком храбр, чтобы испугаться признать своего страха.

— Да, мой генерал, — кивнул он, прижимая кулак к груди. — боюсь.

— Это хорошо… бойся и не бойся бояться, — Хаджар окинул взглядом тренировочный плац, где бойцы бились друг с другом в кровавых битвах. — Те, кто боятся, живут, обычно, дольше.

С этими словами Хаджар вошел внутрь башни, откуда, из тьмы, окликнул Огнеша.

— Я отлучусь до заката. Пока меня нет — остаешься за главного.

— А как же старший офицер Безродный?

— Он будет занят.

Глава 1109

Деревня Маленького Ручья, в отличии Сухашима, несмотря на реющий в небе пепел войны, почти никак не изменилась. Все та же мирная пастораль.

Разве что юношей и девушек цветущего и расцветшего возрастов было меньше, чем в прошлый визит Хаджара. Но оно и понятно — многие, слишком многие откликнулись на зов крови своих предков и ушли рекрутами в Лунный Ручей.

Вообще, за годы странствий, Хаджар понял, что не стоит недооценивать звериную черту всех людей. А именно — память предков. В виде рассказов “матерей наших матерей”, поучительных слов отцов или дедов, какого-то эфемерного внутреннего зова — не важно.

Но, как бы не силился человек отрицать или менять это, но предки влияли на него, смотря из своего дома посреди бескрайних просторов вечности.

И те, кто рожден проливающим кровь, держа в руках косу на сеновале нет-нет, да обратит свой взор в сторону врага. А враг, в отличии от друга, он есть всегда.

Хаджар шел по деревне, среди маленьких, аккуратных домов и двориков. Он слушал как лают собаки, как разговаривают люди, идущие по своим рутинным делам, но никто не видел его.

Сокрытый от взора простых смертных, практикующих и даже адептов, он искал лишь один дом. А скрывался по той простой причине, что староста Маленького Ручья испытывал к отдельно взятому генералу неприкрытую ненависть. Все же, Гурам, единственный наследник старосты, ушел служить государю именно по “вине” Хаджара.

А сориться с деревней, которая находилась под защитой Последнего Короля, дело не самое благодарное, да и чести в этом мало. А в Хаджаре её — чести, и так осталось куда меньше, чем той имелось в маленьком принце захолустного королевства Лидус.

Вот такой вот парадокс. С течением лет силы у Хаджара прибавилось, а чести и достоинства наоборот — убыло. Закон равновесия в его не самом приятном проявлении.

Что же до Последнего Короля, Эрхарда, Белого Клыка, ученика Черного Генерала (называйте как хотите) то он, как и вся деревня, никак не изменился.

Стоя во дворе, напротив чурки, он, по пояс обнаженный, весь в шрамах, с затянутыми в тугой пучок белыми волосами, колол дрова.

Зима в этом регионе заканчивалась быстро и от сугробов осталось лишь жалкое напоминание в виде изморози на молодой траве и подснежниках.

Да и северный ветер сменился на западный, приносящий с собой гарь далеких битв.