сон не шел Я лежал на спине и думал о Телефонной Женщине, разгуливающей по темным улицам. Возможно, она думала о своей матери или о потерянной любви. А может, о телефоне, о сексе в виде изнасилования, поскольку это был хоть какой-то контакт с другими людьми. Или о том, как снова повеситься, чтобы привлечь к себе внимание и испытать что-то вроде оргазма… Возможно, конечно, что во мне скопилось дерьмо и я проецировал на нее свои мысли, наслушавшись чужих рассказов о ней.

Я лежал в своем тихом доме, рядом со спящей женой. В комнате напротив, обнимая плюшевого мишку, спал сын. И вдруг меня пронзила мысль: может, я уже давно не живу, а вяло существую, обескровленный цивилизацией? Может, цивилизация вымыла из меня всю жизнь, а Телефонная Женщина остается живой, чувствующей пульс жизни и мир вокруг себя?

По-настоящему живым, с включенными нервными центрами, я себя чувствовал лишь в моменты крайнего напряжения или когда что-то угрожало моей жизни.

В Мад-Крик, где я вырос, насилие пронизывало повседневную жизнь; оно напоминало лаву, бурлившую под тонкой земной корой и готовую в любое мгновение взорваться и выплеснуться наружу. Я участвовал в драках, получал ножевые раны, одно время даже работал вышибалой. В молодости мне довелось быть телохранителем, и я нелегально таскал в кармане револьвер 38-го калибра. Человек, которого я охранял, нередко имел дела с сомнительной публикой. Накануне, защищая его, я повздорил с одним парнем, оскорбил того, еще и ударил. На следующий день этот парень подкараулил меня и выхватил свою пушку. Мне не оставалось иного, как выхватить свою. Мы оба стояли, наставив револьверы, и смотрели друг другу в глаза. Мы оба знали: наши жизни сейчас висят на волоске. Одно, даже случайное нажатие курка и… все.

Я в своей жизни никого не убил и уцелел под чужими пулями. Наше противостояние с тем парнем кончилось просто: повернулись и разбежались в разные стороны. Но был момент, когда я отчетливо сознавал: меня могут убить. Мгновение назад я еще жил, и вот меня уже нет. Такие штучки красиво смотрятся только в фильмах. А тогда я вдруг подумал: выстрел этого парня оборвет мою жизнь. Я не доживу до дома престарелых, когда у меня по подбородку будет капать слюна и какая-нибудь молоденькая санитарка будет, морщась, подтирать мне зад, ненавидеть мою дряхлую старость и мечтать поскорее закончить смену и куда-нибудь двинуть с молодым жеребцом, которому станет улыбаться, а потом раздвинет ноги, начнет стонать от страсти и попутно вспоминать, что завтра ей опять идти на работу в этот опостылевший дом престарелых, а я все это время буду лежать в кровати с омертвевшим членом и кислородной маской на лице.

Что-то зацепило меня в Телефонной Женщине. Я вдруг понял ее. Потом понял, что лава, когда-то бурлившая под цивилизованным фасадом моего мозга, больше не бурлит. Так, вяло пузырится. От этой мысли мне стало невыносимо грустно. Получалось, я вырыл могилу, вполз в нее и теперь медленно забрасывал себя землей. У меня был дом, жена, сын. Земля погребала и их. Земля заполняла все щели в моей могиле, а где-то внутри меня, очень глубоко, еще текла бесполезная жизнь.

Я долго лежал, ощущая слезы у себя на щеках. Потом усталость сморила меня, и я погрузился в темный мир спящей страсти.

Прошло еще два дня и ночь. Когда Плод Моих Чресл и Джанет уснули, я вышел на переднее крыльцо, сел, стал разглядывать звезды и думать о своей работе. Новелла, которую я писал, продвигалась медленно. Перед глазами маячила Телефонная Женщина Я видел, как она снова идет по темной улице, останавливается и смотрит на луну.

Она действительно появилась. На этот раз я не спешил в дом, а остался сидеть и ждать. Она прошла дальше, повернула направо и исчезла из виду. Тогда я тоже вышел на улицу, встал посередине. Я видел спину Телефонной, Женщины. Ее спина удалялась в тень деревьев и домов. Я пошел следом.

Не знаю, что я хотел увидеть, но что-то увидеть хотелось. Я вдруг обнаружил, что думаю, как она лежит у меня в коридоре с задранным пальто и подолом юбки и ее «нижняя пасть» (так это называется в порнороманах) «разинута» в мою сторону. От этой мысли у меня началась эрекция. Идиотская мысль. Я попробовал перешибить ее другой. Стал думать о том, что в Телефонной Женщине нет ничего привлекательного, зато предостаточно отталкивающего и отвратительного. И здесь мне пришла еще одна мысль: а ведь я — сноб. Я не хотел испытывать сексуальное возбуждение при виде пропахшей потом дурнушки, шляющейся знойным летом по городу в зимнем пальто.

Однако ночь была прохладной, тени — густыми, и это оправдывало мои побуждения. Возможно, во мне взыграли романтические настроения, объяснял я себе.

Я прошел через соседский задний двор. Их собака тявкнула пару раз, потом замолчала, узнав меня. Перебрался на другую улицу, высматривая Телефонную Женщину, но она как сквозь землю провалилась.

А, будь что будет. Я зашагал по улице, направляясь в сторону трейлерного парка — поселения для «нелегалов», устроенного их бесцеремонными работодателями. Скученность там — не передать. Как сардины в банке. Подходя, я заметил тень, двигавшуюся среди неподвижных теней. Дальше был просвет между деревьями, что отбрасывали тени, и вот там-то я увидел ее, Телефонную Женщину. Она стояла во дворе, под громадным дубом. У нее за спиной темнел трейлер, в окне которого жалобно скулил старенький кондиционер.

Она остановилась и задрала голову, вглядываясь в просвет между деревьями. Я понял, что она вновь пытается найти луну. Должно быть, она вела своеобразный учет мест своих ночных путешествий. Мест, где стояла и смотрела на луну, звезды или просто на черную вечность неба.

Как и в прошлый раз, я тоже задрал голову и нашел луну. Красивую, золотистую, похожую на большущую каплю меда. Ветер шевелил мне волосы: нежно и напористо. Это напоминало прикосновение любимой, начало любовной игры. Я глубоко дышал, втягивая аромат ночи, и легкие вновь были наполненными, сильными и молодыми.

Я перевел взгляд на Телефонную Женщину. Она протягивала руку к луне. Нет, к