— В Зимовниках я был свидетелем печального зрелища, — продолжал Верт. — За зданием клуба есть маленький сад. Там ваши солдаты копали братскую могилу и хоронили убитых немцами людей из мирного населения. Рядами были сложены десятки трупов, окоченевших в страшных позах, — одни в сидячем положении, другие с раскинутыми руками, третьи с оторванной головой. Сколько же таких братских могил копают ежедневно!

— Да. Советский народ в этой войне несёт огромные жертвы. И нет прощения гитлеровским злодеяниям, — кивнул Малиновский.

— Господин генерал, теперь я был бы вам очень признателен за рассказ об арьергардных боях, которые вела ваша армия с двенадцатого по шестнадцатое декабря, и о боях, происходивших в течение следующей недели. Разумеется, и за рассказ о контрударе, отбросившем немцев за Зимовники. Поверьте, это не праздное любопытство. Я собираю материал для книги, которую хочу назвать «Россия в войне». Название, конечно же, условное. В этой книге я хочу отвести достойное место действиям вашей армии на Сталинградском фронте.

— Благодарю за внимание к моей армии, господин Верт, — откликнулся Малиновский, — и готов рассказать обо всём, что вас интересует.

Он разложил на столе уже отработанную оперативную карту и подробно осветил поставленный Вертом вопрос. Особенно детально Малиновский рассказал о подвигах офицеров и солдат армии при отражении гитлеровского наступления.

— Хочу обратить ваше внимание ещё вот на что, — продолжил он. — Сейчас немцы впервые проявляют признаки серьёзного замешательства. Пытаясь заткнуть образующиеся бреши, они перебрасывают свои войска с места на место, что свидетельствует о нехватке резервов. Многие немецкие части отступают на запад в беспорядке, бросая огромное количество техники. Такие части становятся легко уязвимыми для наших самолётов. Войска же гитлеровских сателлитов в большинстве полностью разгромлены. Многие немецкие офицеры, которых мы захватили в плен, разочарованы и в своём верховном командовании, и даже в самом фюрере. От самоуверенности, которой они отличались ещё летом, не осталось и следа.

— А каковы трудности вашей армии?

— Мы испытываем значительные трудности из-за растянутости наших коммуникаций, но довольно успешно справляемся с ними. И вообще, Красная Армия резко изменилась в лучшую сторону. В организационной структуре летом сорок второго года были произведены многие поистине революционные перемены.

— Господин генерал, а как вы оцениваете боевой дух ваших войск?

— Наступательный дух наших войск сейчас гораздо выше, чем прежде, — уверенно ответил Малиновский. — Зимнее наступление сорок второго — сорок третьего годов мы ведём по более широкому фронту, чем зимнее наступление сорок первого — сорок второго годов. У наших солдат сейчас гораздо больше опыта. Теперь они способны стойко держаться в таких условиях, которые год назад показались бы им невыносимыми, — например, при наступлении большого количества вражеских танков. Во время последнего наступления Манштейна наши войска успешно отражали такие атаки.

— А как вы оцениваете судьбу окружённой армии Паулюса в Сталинграде?

— Сталинград сейчас — это фактически лагерь вооружённых военнопленных. Положение его безнадёжно. Ликвидация «котла» уже началась, и огромные потери, которые немцы несут в Сталинграде, будут иметь решающее значение для исхода всей войны. Попытки снабжать Сталинград по воздуху теперь, когда немецкие истребители не могут сопровождать транспортные самолёты, полностью провалились.

— Хотелось бы знать ваши прогнозы боевых действий на нынешний, сорок третий год?

— Прогнозы? — переспросил Малиновский. — Любые прогнозы — дело неблагодарное. Однако попытаюсь. Нельзя не учитывать того обстоятельства, что немцы ещё сильны в воздухе и танков у них тоже ещё много. Солдаты войск СС дерутся яростно. Что же касается боевых качеств остальных немецких войск, они весьма неравноценны. Тем не менее я твёрдо уверен, что Ростов будет освобождён, но пока говорить о конкретных сроках я не хотел бы. Знаете, «Не кажи гоп, пока не перепрыгнешь» — есть такая поговорка. Немцы ещё могут предпринять контрнаступления, пусть и ограниченных масштабов. Нам предстоят тяжёлые испытания. Поэтому, господин Верт, мы и призываем наших союзников умножить свои усилия на Западе. Высадка в Северной Африке — это довольно скромное начало, она лишь незначительно ослабила нажим немцев на Востоке.

Верт оценил то, что упрёк в адрес союзников был на удивление мягким, их действия, по его мнению, заслуживали более основательной и даже жёсткой критики.

Беседа затянулась, и Малиновский наконец сказал:

— Господин Верт, вы, может, слыхали и такую русскую пословицу: «Без соли, без хлеба худая беседа»?

— О, я обожаю русские пословицы! — обрадовался Верт. — В них столько мудрости!

— Вы правы, — весело подхватил Малиновский. — И что же вам говорит именно эта пословица?

— Я так думаю, что господин генерал приглашает меня на обед?

— Именно это я и имел в виду. Отправимся в нашу столовую, ибо и на этот случай в народе припасён хороший совет: «Наперёд накорми, а там уж и расспроси». Жаль, что мы сразу не последовали этому совету.

— Нет возражений, — развёл руками Верт.

Англичанин был изумлён, увидев на столе запечённого в печке гуся и всевозможную закуску: солёные огурчики, капусту и грибы.

— Нам могут позавидовать даже немцы, встречавшие Рождество! — пошутил Верт.

Особый восторг вызвал у него трофейный французский коньяк и немецкие сигары.

— Но хочу вас предупредить, господин Верт, — лукаво сказал Малиновский, — что главное блюдо появится чуть позже.

— Сгораю от любопытства!

— Хорошо, выдам тайну. Мои умельцы сварили уху из стерляди.

— Уху из стерляди?!

— Мы же с вами находимся на берегу Дона. Да и Волга отсюда недалече.

После того как выпили по рюмке, разговор стал менее официальным.

— Я немного знаком с вашей биографией, — Верт торопился как можно больше расспросить Малиновского, — и слышал, что в Первую мировую войну вы в составе Русского экспедиционного корпуса воевали во Франции. Это действительно так?

— Так, — подтвердил Родион Яковлевич. Ему вдруг самому захотелось вспомнить о юности. — Это, знаете ли, целый приключенческий роман. Ведь наш экспедиционный корпус отправлялся во Францию морем. И мы через всю Россию по Великому Сибирскому пути сперва добирались до порта Дайрен. А там нас посадили на старенький грузовой пароход «Гималаи». Ну конечно, море потрепало, жестокие были штормы. Восемь суток добирались до Гонконга. Потом — Южно-Китайское море, Сингапур, остров Цейлон, побывали и в порту Коломбо. Затем вышли в Индийский океан, прошли Баб-эль-Мандебский пролив, попали в Красное море. В Суэцке перебрались на французский лайнер «Лютеция» и наконец оказались в Средиземном море. А потом уж Марсель,