Шрифт:
Закладка:
— Ты меня в гроб загонишь, — с порога начала она. — Сидим мы с Виктором в ресторане…
— О! — оживилась Кречетова. — Неужели одни сидите, без твоей свиты? — и тут до нее дошло. — Он что, тебя в ресторан пригласил?
— Вот то-то и оно. Представляешь, звонит сегодня и предлагает пообедать вместе. Я просто в осадок выпала, разволновалась! Все-таки он единственный. Да что там говорить, сама знаешь. Сидим, вино попиваем, вспоминаем… А тут подружка моя дорогая названивает и требует, чтобы я немедленно к ней приехала.
— Господи, да я же не знала. У тебя что, языка нет? Не могла сказать, что не можешь? И чего тогда примчалась?
— Как чего? Из любопытства. Ты же все намеками говорила! — Анна уселась в кресло.
— Ага, значит твое большое и светлое чувство пало жертвой любопытства?
— Почти… Хорошо, что ты меня вызвала. Иначе… Я вот хорохорюсь, делаю вид, что Витька мне безразличен. А на самом деле внутри все трясется. А у него жена молодая и… молодая, — Аня невесело усмехнулась. — Да и вообще, ни к чему хорошему наши встречи не приведут. Как там: «В одну реку не войти дважды, и разбитую чашку не склеишь». Так что хорошо, что ты меня вызвала.
— Ну, тогда бери флешку и смотри, — вздохнула Наташа. Она так надеялась, что подруга «переболела» Виктором. Но похоже, что нет. — Смотри, пока не поймешь, что все это значит. А я — в интернет, буду про Такшиных читать.
Некоторое время подруги молчали, каждая из них была занята делом.
— Короче, — оторвалась от ноутбука Кречетова. — Юлия Антоновна Такшина, в девичестве Молкина, работала декоратором. Нет, до того, как стать декоратором, она чистила аквариумы.
— Как это? — не отрываясь от монитора, спросила Анна.
— А так. Юлия ходила по зажиточным домам и чистила аквариумы. И крутила шашни с некоторыми хозяевами. Одна из жен вернулась домой не вовремя, а госпожа Молкина в постели с ее супругом. Обманутая жена схватила нож и давай муженька кромсать, насилу его откачали. А потом за Юлией гонялась. После этого случая Молкина «ушла из профессии».
— Слушай, я помню эту историю. О ней даже в «Новостях» передавали.
— Вот, а потом Такшина внезапно всплывает уже как декоратор. То есть стала работать с текстилем вместе с дизайнером Гучковским. Знаешь такого?
— Спрашиваешь! Он один из лучших, — сказала Веселовская с гордостью, как будто это была ее заслуга.
— И сама Молкина была очень неплоха. Декорировала спальню Всеволоду Андреевичу Такшину. Через месяц тот развелся со своей пятидесятилетней супругой, а Юлия Антоновна приобрела себе тучного, одышливого, но очень богатого мужа, — Наташа крутанулась на стуле. — А через год он ошибочно выпивает краску для замши вместо лекарства от простуды. Чудеса…
— Чудеса-то чудеса. Но каким образом это все касается нас? — с досадой спросила у подруги Анна.
— Не знаю. Но, может, именно из-за этого Федотову убили?
— Ага! Это с какого перепоя-то?! При чем тут Альбина? — возмутилась Аня.
— А с какого перепоя бумаги про Такшиных находились у нее в тайнике? А? — Наташа потрясла папкой перед носом подруги. — Вот то-то и оно, — сама себе ответила она. — Давай смотри дальше свою флешку. У тебя соображалка лучше развита, чем моя. Математик ведь.
Некоторое время спустя Анна заговорила первая:
— Слышь, Натусик, я вообще ничего не понимаю. Здесь три файла от двадцать первого июля, дня смерти Всеволода Андреевича. В одном — запись с камеры на доме Такшиных. В 16:22 Юлия входит в подъезд. Дальше разные люди входят-выходят. И все.
Анна взяла листок бумаги и отметила на нем дату и время, когда около дома появляется Такшина.
— Во втором файле — запись с камеры торгового центра «Олимп». Там вообще сумасшедший дом. Люди, люди, люди… И в третьем — какой-то дом на улице Свободной. Причем дом крутой, там такие тачки!
— Думай, Анька, думай. И на сегодня давай закончим, а то Сергей уже несколько раз звонил, да и твои бывшие тебя, наверное, потеряли. А кстати, насчет бывших, тебе Максим не звонил?
— Нет, а зачем? У меня теперь проблемы, зачем ему это нужно? Так что я даже рада: сама знаешь, что на поверхность всплывает. Ладно, Натусик, давай по домам. Ночью подумаю. Ты же знаешь, мне идеи приходят в голову во сне.
Наталья заперла папку в сейф, погасила свет, и подруги покинули салон.
— Завтра мне к Алексееву на допрос. Как он сказал, «по вновь открывшимся обстоятельствам». Что там у них открылось? Ну, пока, подружка, — Наташа чмокнула Анну в щеку, и они разошлись по своим машинам.
Наташа села за руль, и тревога, мучительная, плотная, почти осязаемая, снова стала хозяйкой ее мыслей.
«По вновь открывшимся обстоятельствам» — что это значит? Что нового узнал следователь? Скорее всего, то, что она была в «Ласке». А это значит, она становится главной подозреваемой. Может, конечно, и не главной, но подозреваемой: мотив у нее был, скандал был…
Хорошо бы узнать, когда и как убили Верхову. Тогда можно подготовить себе алиби, а не теряться в полиции, если выяснится, что Жанна умерла сразу после их скандала.
А вдруг Алексеев знает, что они с Аней были в доме у Федотовой? А как он может узнать? Да мало ли как. У полиции свои методы.
Внезапно промелькнула мысль — простая и оттого особенно страшная. «А если в особняке Альбины были камеры наблюдения? И они с Анюткой на записях как на ладони?»
Наташа резко нажала на тормоз, и машина завиляла по белесой снежной пыли. Кречетова вцепилась в руль, пытаясь выровнять автомобиль, но тот не слушался. И сразу все мысли — и про убийство, и про алиби, и даже про камеры — исчезли, испарились. Осталась бездна дороги, неуправляемый кроссовер, руль и побелевшие костяшки пальцев, вцепившиеся в него.
Наконец машина укротила свой нрав и снова плавно заскользила по присыпанному снегом асфальту.
Наташа перевела дух, и мысли опять вернулись в строй: зачем ее вызывает следователь?
Глава 17
Наташа проснулась от телефонного звонка. За окном было непроглядно темно, ни света, ни звезд — не поймешь, ночь или день. Муж спал на животе, отбросив подушку в
