даже меньше. Иногда во время шторма из воды показываются скалы. От Гренландии и Арктики отделяются огромные льдины, которые дрейфуют на юг. В 1995 году одну такую льдину, странным образом напоминавшую гигантскую рыбу с выступающим спинным плавником, принесло к гавани Сент-Джонса. Даже на фоне высоких утесов, защищающих порт, она казалась гигантской, несоразмерной всему, что ее окружало. В открытом море трудно оценить размеры этих дрейфующих ледяных гор, пока одна из них внезапно не появится прямо по курсу, закрыв собой горизонт.

Другую опасность представляет холод. На протяжении многих веков люди отправлялись в Северную Атлантику в то время года, когда арктический ветер замораживал водяные брызги на такелаже, превращая канаты в ледяные колонны толщиной в тридцать сантиметров. Нередко случалось, что суда теряли остойчивость из-за обледенения наветренной стороны. Лед приходилось скалывать с такелажа и борта, чтобы судно не опрокинулось. И даже после появления современных средств навигации, радаров и радиосводок, предупреждающих об опасности обледенения или шторма, треску продолжали ловить в воде с температурой от одного до десяти градусов Цельсия. Рыбакам приходилось вытягивать леску из ледяной воды. Сегодня появились синтетические материалы для защиты рук, но до недавнего времени рыбаки надевали толстые резиновые перчатки на хлопковой подкладке. Они были неудобными. В перчатках тяжело вытягивать сеть, а без перчаток пальцы можно было отморозить уже через полчаса. Если кончики пальцев начинали чернеть, рыбаки спускались вниз и погружали руки в холодную воду – теплая вызывала невыносимую боль. Рыболовный промысел опасен для пальцев, и рыбаки часто лишаются фаланги или даже всего пальца в результате обморожения, попадания в петлю троса или в какой-нибудь механизм. Глубокие порезы на ладонях постоянно воспаляются. Если руки слишком сильно покалечены, всякий раз немеют на холоде или на них не хватает многих пальцев, рыбак вынужден уйти на покой.

Рыбаки любят говорить о чувстве локтя, и их действительно отличает дух товарищества, ощущение принадлежности к элитному братству. Рыбаки чем-то похожи на ветеранов войны, которые считают, что их способны понять только товарищи, пережившие те же сражения. Но рыболовный промысел – это непрерывная борьба за экономическое выживание. Каждый работает за долю в выручке. Тот, кто не выдерживает нагрузок из-за травм или возраста, остается не у дел. Немногие из рыбаков продолжают работать после пятидесяти лет. А поскольку рыболовство формально считается самозанятостью, а не работой по найму, власти не спешат признавать за лишившимися работы рыбаками право на социальное пособие.

Во все времена, и особенно до изобретения радио, одним из злейших врагов рыбака, добывающего треску, был туман. Треска обитает в тех местах, где встречаются теплые и холодные течения, и туманы там – обычное дело. Туман может быть таким густым, что даже с середины 25-метрового судна не различить его нос. Фонарь на носу корабля невозможно заметить уже на расстоянии тридцати метров. Рыбаки дрейфуют в непроницаемой серой пелене, подавая сигналы с помощью сирен и свистков в надежде, что другие суда услышат их и столкновения удастся избежать. Но наибольшей опасности подвергались рыбаки на небольших лодках.

«Заблудившиеся в тумане» Джеймса Гейла Тайлера. Из собрания Рассела Найта. Музей Пибоди в Эссексе, Массачусетс

С XVII века и до 1930-х годов треску и другую придонную рыбу добывали следующим образом: рыболовное судно подходило к банке, и с него спускали на воду маленькие плоскодонки – дори – с командой из двух человек. У португальцев, печально известных на Большой банке тяжелыми условиями труда, в плоскодонке находился всего один человек. Европейцы пересекали океан на больших барках с просторной палубой и вместительным трюмом; жители Новой Англии и Новой Шотландии выходили в море на шхунах, которые могли быстро возвращаться к берегу для выгрузки рыбы. Но дори у всех были одинаковые: шестиметровые лодки без палубы. Обычно они были весельными, хотя иногда рыбаки пользовались парусом; парус приходилось иметь собственный. Зачастую эти паруса шили жены рыбаков, используя для этого мешки из-под муки.

Конкурируя между собой, рыбаки иногда тайно отправлялись на дори в те районы, где раньше обнаружили треску. Многие из них тонули или умирали от голода и жажды, заблудившись в тумане и прочесывая пустынное море в поисках материнского корабля. Они ловили рыбу, пока полностью не заполняли ею лодку. Но чем больше улов, тем хуже мореходные качества дори. Иногда лодка оказывалась настолько перегружена, что небольшая волна, перехлестнув через борт, топила ее вместе с рыбой и рыбаками.

Рене Конвенан, один из последних бретонских рыбаков, использовавших дори, так описывал гибель своего отца:

Мой отец сгинул под 60 метрами холодной ньюфаундлендской воды. Возможно, он стал жертвой волны, которая была чуть сильнее остальных и ударила в дори, нагруженную рыбой до самого планшира. Утлое суденышко заполнилось ледяной водой, а тяжелые сапоги и клеенчатые куртки мгновенно утянули на дно отца и его товарища, 22-летнего парня. Ужасная смерть без свидетелей, в непроглядном тумане, заглушающем все звуки. Словно ночной кошмар, после которого не просыпаешься…

«Я хорошо знал твоего отца. Он умел обращаться с дори». Это была единственная поминальная речь по пропавшему моряку, которую много лет спустя произнес другой моряк, преподобный Луи, когда я расспрашивал его о трагическом исчезновении своего отца.

Тяжелый труд и отвага рыбаков на дори в Северной Атлантике вошли в легенды. В 1876 году уроженец Дании Альфред Джонсон, живший в Глостере, ответил на брошенный ему вызов и на своей пятиметровой плоскодонке за 58 дней преодолел путь от Глостера до Аберкасла в Уэльсе – это было первое в истории одиночное плавание через Северную Атлантику. Жители Новой Шотландии до сих пор вспоминают историю о том, как в XIX веке один рыбак заблудился в тумане и был найден только через шестнадцать часов, – это рекорд выживания в Новой Шотландии. Но наибольшую известность в Новой Шотландии получил рыбак по имени Говард Блэкберн, иммигрировавший в Глостер. 23 января 1883 года Блэкберн вместе с товарищем отплыл на дори от своего корабля, приспособленного для ловли палтуса, и заблудился во время сильного снегопада. Его товарищ замерз насмерть, но Блэкберн вцепился пальцами в весла, чтобы продолжать грести, даже когда руки утратят чувствительность. Он преодолел на веслах более полутора сотен километров до Ньюфаундленда, везя замерзшее тело товарища на корме. В результате Блэкберн лишился всех пальцев на руках и почти всех на ногах, но продолжал выходить в море на шлюпках, приспособленных под его увечья, поставил рекорд продолжительности одиночного плавания – 39 дней – на маршруте из Глостера в Лиссабон и даже обошел побережье Флориды на веслах, привязав их к запястьям.

В море гибли не только плоскодонки – ко дну шли целые рыболовные корабли. Первым, кому не повезло, был Джон Кабот.