Если бы не нынешние обстоятельства и непокидающее беспокойство, что она делает что-то не так и что-то не то, Катя бы не смогла пройти мимо заваленных тканями и мехами рядов, непременно остановилась бы около загона с жеребятами, а уж около пряничных лавок так вообще бы поселилась навсегда. Сейчас же, тоскливо поведя носом на ароматы корицы и мяты, она вздохнула, и ей вспомнились фирменные мамины булочки: с румяной хрустящей корочкой, покрытые мятной глазурью затейливые крендельки с маком и корицей.

Катя украдкой снова протяжно вздохнула. Вместе с группой торговцев, сопровождавших груженные тюками телеги, они вышли из города, миновав замерших у ворот стражников. На них только пугливо озирались лошади да лаяли дворняги, чувствуя чужих.

– Эй, вам охрана не нужна? – вдруг окликнул их стражник.

Катя посмотрела на Ярославу – та остолбенела.

Обе замерли, почти перестав дышать.

Стражник, громыхая тонкой кольчугой, подошел к одному из купцов – грузному мужчине с иссиня-черной бородой.

– Там, на первой переправе, наш отряд стоит, – продолжил стражник, придерживая привязанного к телеге жеребца и поглаживая его тонкую блестящую шею. – Ежели что, скажете, до второй переправы сопроводят. Там, далее, как обычно.

Купец кивнул:

– Здравия тебе, служивый. Мы только сплавляться будем. На первой переправе караван ждет… А за подсказку благодарствую!

Стражник понимающе кивнул:

– Докель товар везешь?

– В Новгород меха, да шелка чуток прикупил.

– Ну, бывай!

И слегка хлопнул широкой ладонью по начищенному до блеска лошадиному крупу.

Ярослава облегченно выдохнула:

– А я думала: все, споймали нас, – и вытерла вспотевший лоб.

– А что б нам было, если бы поймали?

Ярушка хмыкнула, помолчав, мрачно отозвалась:

– Да одними батогами[4] бы не обошлось…

Они вышли за городские ворота, какое-то время еще шли вместе с обозом по дороге, а затем сошли с нее и направились через поле к лесной опушке. Катя восхищенно вздохнула полной грудью. Она редко бывала за городом. Было здорово оказаться на природе без толпы одноклассников, то и дело врубающих на полную громкость музыку, снующих с едой и напитками и скулящих от одного вида летающих насекомых.

Дурманяще пахли душица и мята, клевер и ромашка. Яркие васильки игриво клонили свои короны, поворачиваясь к деловитым пчелам. Пузатый шмель выглянул из цветка и, недовольно прожужжав, вернулся к своему занятию. Издалека доносились протяжные вздохи коров, которые не перекрывали трескотню кузнечиков, гудение пчел и назойливые нападки жирных откормленных мух.

Из-под ног то и дело выскакивали мелкие серые лягушки с коричневыми пятнышками на тощих спинах, испуганные мыши, беспокойно гомонили полевые жаворонки, потревоженные человеком.

– Ну, как тебе наш мир, сказывай! – Ярослава наконец успокоилась и расправила плечи. Кажется, сейчас она уже не опасалась быть замеченной и начала говорить в полный голос.

– Здорово, – Катя улыбнулась, подбирая слова так, чтоб не обидеть, – все-таки они очень разные с Ярушкой. – У нас так многие живут, в деревнях. Тоже строят деревянные дома, держат хозяйство, носят воду из колодца.

– За столько лет ничего не изменилось, что ль?

– Ну как не изменилось, – Катя уклончиво улыбнулась и пожалела, что не успела захватить телефон, вот бы сейчас Ярославе показать фотографии ее школы, дома. Да и города, конечно. – Города у нас большие теперь, каменные дома, в них много-много квартир. Вот у вас дороги в Тавде деревом уложены, а у нас сейчас смесь специальную делают, асфальт называется, – Катя улыбнулась, вспомнив здоровенную дыру, появляющуюся строго каждую весну напротив входа в ее подъезд. – Только, похоже, у вас все же лучше.

– А еще что? Ты про новое сказывай, чего у нас еще нету!

Катя отбилась от здоровой мухи, назойливо вертевшейся перед носом.

– Вот вы в телегах и верхом передвигаетесь, а у нас много уже всего понапридумано. Есть и автомобили – это такие телеги с механическим двигателем, в котором спрятана сила многих-многих лошадей, есть самолеты – они как птицы по воздуху летают. Есть поезда, они по специальным полозьям – рельсам передвигаются. А еще есть электричество – это такая штука, которую у вас еще не придумали, вроде твоего светового шара, только свет по проводам течет, как вода. И пользоваться им могут все подряд, не только волшебники…

– Чудно, – Ярушка задумчиво сорвала травинку.

– Ну да, наверное. Хотя чудес здесь больше будет, один дом бабушки Могини чего стоит, то расширяется, то уменьшается, то сам с собой разговаривает, словно живой, – она опасливо взглянула на спутницу. – Яруш, а как твой световой шар работает?

Ярушка рассмеялась.

– Это ж светлый морок! – воскликнула она. – Только самый-самый простой.

– А что за морок такой? Ярушка хохотнула.

– Вот у вас в будущем слово «заморочить» есть? Катя кивнула.

– Что означает?

– Ну, заморочить голову – означает запутать, смутить…

– Вот и здесь что-то похожее. Есть темный морок, есть светлый. Все, что ты вчера видела, – это все через темный морок делается. Он наш, живой, земной. Он с нами от рождения и до смерти. Он – друг нам. И его много-много. Это самая простая сила, она повсюду, и вызвать ее может, почитай, кто хошь. Темный морок вызывает сумрак – тушит свет, звуки и голоса. Нам надо было секретно поговорить, вот я его и призвала… Он подходит для всего тайного, скрытого. Его используют знахари при излечении тяжелобольных.

Она задумалась.

– А светозар – та самая сфера, про которую ты спрашиваешь, – она из светлого морока к нам приходит, только света особого, не жгучего, не жалящего.

Катя кивнула, но ничего особо не поняла. Ярослава глянула на нее, хмыкнула – догадалась.

– Катя, тебе иногда в голову приходят идеи?

– В каком смысле?

– Ну, будто сидишь-сидишь впотьмах, а потом р-раз, – она подпрыгнула, – и идея?

– Бывает, да…

– Так вот мой светозар – это такая идея, только не в голове, а рядом!

Катя искоса посмотрела на Ярославу. Вспомнив, как вчерашняя световая сфера любопытно вертелась вокруг них, она поняла, какие идеи приходят в голову ее новой знакомой.

Она улыбнулась.

– Получается, есть светлый и темный морок. Так? Ярослава кивнула, перепрыгнула через корягу – они уже вошли в лес, все дальше удаляясь от Тавды.

– Не только. Есть еще черный морок, он – чистая тьма. Со светлым мороком они находятся по ту сторону жизни. И даются не каждому. А кому даются, – Ярушка добавила совсем тихо, – не поймешь, дар это или проклятие.

– Это как?

– Больно многим жертвовать ради них приходится, вот как.

И она постаралась поменять тему разговора:

– Мне темный морок нравится! И мне думается, тебе, к примеру, не больно сложно