потому что на автобус, как выяснилось, денег у нее уже не хватало. Она и не знала, что всего за два года билеты стали стоить так дорого. Но даже если бы она вышла на трассу и ее подобрала попутка, задаром никто бы ее не повез.

Как же это она так просчиталась, что в результате оказалась в этой глухомани? И все потому, что вместо денег на дорогу в колонии ей выдали бумажку на бесплатный проезд до Луганска. А в Луганск Наташа даже не собиралась. И вот теперь она в Завасино, о котором раньше и слышать не слышала.

Близится ночь. Перекантоваться на автостанции негде — вся она размером с куриный сарай.

Наташа вышла на воздух, опустилась на облупленную скамейку и прикурила одну из двух остававшихся у нее сигарет. Рядом тут же пристроился алкаш и выразительно кивнул на мятую пачку «Примы-люкс», которую она все еще сжимала в руке. Наташа протянула вместе с зажигалкой. Тот повертел в грязных распухших пальцах с обломанными ногтями и вернул, заявив, что последнюю не возьмет. На это она сказала, что есть еще, а мужчина хрипло закашлялся: «Не ври. У тебя и так проблемы. Надо уехать?»

Он оказался местным и объяснил, что добраться до города можно дизелем, он идет семь часов, но ближайший только завтра днем. К тому же по пути зверствуют контролеры. Можно попробовать сесть на проходящий скорый, который будет часа через три. Если повезет, конечно. К женщинам-проводникам лучше не соваться, их за это гоняет начальник бригады. Вокзал рядом, десять минут ходу; главное — по пути не светиться, а то на нее и так уже косятся местные оглоеды.

Она усмехнулась, оставила алкашу сигарету и ушла…

Валентин не задавал никаких вопросов. Просто отвел в купе проводников и запер снаружи. Уже потом, когда поезд тронулся и он вернулся, они поговорили. Она назвалась Люсей и выдала драматическую версию с поездкой на отдых с друзьями. Потом он напоил ее чаем с печеньем и уложил в пустом купе в дальнем конце вагона.

До самого города она проспала. В девять утра, когда прощались на огромном и шумном вокзале, Валентин нацарапал на клочке бумаги номер своего мобильного. Наташа потащилась через весь город к подружке, но наткнулась на глухо запертую дверь. Она постучалась к соседке по площадке, и тут выяснилось, что Анюты не будет до завтра.

Соседка, войдя в положение, впустила ее к себе только для того, чтобы с домашнего коротко, уложившись в тридцать секунд, позвонить Валентину. Почему ему? Во-первых — больше некому, а во-вторых — она доверилась ему, как доверялась любому человеку, который отнесся к ней по-доброму. Жалеть об этом приходилось, но не так часто, как может показаться…

Когда Валентин ушел, Наташа натянула джинсы и собственную, далеко не свежую, черную футболку, набросила плед на раскладное кресло, в котором провела ночь с Валентином, и направилась в кухню.

Там было чисто и свежо от приоткрытого окна. Но для начала она умылась и с особым рвением вычистила зубы. Сварила чашку крепкого кофе и выкурила сигарету из пачки, принадлежавшей Александре, — так, кажется, звали хозяйку дома. Сигареты были слабые, незнакомой марки, тонкие, но приятные на выдохе.

Курить ее научила Анюта на втором месяце пребывания в колонии.

Вспомнив о подруге, Наташа снова попробовала дозвониться, но трубку у Анюты не брали. Звонить с городского на мобильный она не рискнула — телефон чужой, а это деньги. Тогда она вернулась в комнату Валентина — поискать зарядное устройство и вернуть старенькую «Моторолу» к жизни. Устройство обнаружилось в нижнем ящике компьютерного стола, но не подошло.

Наташа опустилась в кресло перед столом. Взгляд ее упал на нетбук. Чуть помедлив, она протянула руку и откинула крышку. С любого городского портала, если, конечно, интернет подключен, можно сбросить Анюте эсэмэску.

Компьютер загрузился в полминуты, но сразу затребовал пароль. Повозившись, Наташа определила, что пароль этот — восьмизначный. В принципе, количество символов совпадало с числом букв в имени «Валентин», но само по себе это еще ничего не значило. Владелец у компьютера был крученый, с фантазиями, и в голову ему могло взбрести все что угодно. Однако попробовать стоило.

На всякий случай она перевернула нетбук и осмотрела днище. Потом открыла дисковод и бросила беглый взгляд на каретку. В этих местах кое-кто записывает пароли, в особенности важные, не надеясь на память. Раньше это не раз ей помогало, но только не сейчас. Отсюда вывод: пароль, которым пользуется Валентин, забыть невозможно. Все-таки имя. Но тут масса вариантов.

Их она и перепробовала. Основные комбинации русских и латинских букв, из которых состоит имя «Валентин». Обратное чтение, перестановки слогов. Цифровая интерпретация.

Ничего не получалось. Компьютер отругивался и не желал пускать ее дальше. Пока Наташу не осенило. Язык!

Старая фишка. Включить английский, а имя набрать на русской клавиатуре. Или наоборот.

«Наоборот» сработало сразу. Операционная система загрузилась. Инет работал, но перед тем, как найти портал, с которого можно бесплатно посылать сообщения на мобилки, она не удержалась, полюбопытствовала — что тут у скромного проводника. Открыла подряд несколько файлов, пробежала тексты, споткнулась об картинки и видео, после которых сразу же запустила почтовую программу и бегло просмотрела несколько входящих и исходящих, борясь одновременно с тошнотой и страхом, что ее за этим застанут.

Анюта окончательно вылетела у нее из головы. Наташа поспешно выключила компьютер и заметалась по комнате, собирая свои вещи, потому что дальше оставаться здесь нельзя было ни минуты. Как в бараке с больными сибирской язвой.

Спустя самое короткое время она шагнула на лестничную площадку. Позади звучно защелкнулся язычок автоматического замка. Путь был свободен.

Но настоящую полную свободу и грусть она ощутила лишь тогда, когда оказалась со своим трепаным рюкзачком в двух кварталах от этого дома. На ходу мелькнула мысль о матери — уже не виноватая, а спокойная, потому что мать все-таки должна ее понять.

На улице никто не обращал на Наташу внимания. Она была такой же, как все, — шла по собственному маршруту, не в строю, не боялась улыбнуться некстати или обронить не то слово, никто здесь не имел права затащить ее в вонючий нужник в бараке, придавить к стене и прошипеть в лицо: «Хорош выпендриваться, сучка!»

Она не видела города больше двух лет, и, странное дело, он не оглушил ее, не вызвал раздражения или чувства потерянности. Наташа с удовольствием спустилась в прохладный вестибюль метро и через полчаса добралась до спального района, где