и мерзла спина, веки опускались сами собой, она беспрерывно спотыкалась; если бы не злость на себя, оставалось только плюхнуться на обочину и разреветься.

Вот уж чего Марта не могла себе позволить.

Начало понемногу светать, когда проселок, заложив напоследок петлю, выполз на асфальтированную трассу, обсаженную по сторонам тополями и шелковицами. Перед тем по трассе пронеслись еще две машины, из них одна грузовая.

Но теперь, когда она уже стояла на обочине настоящей дороги, ее охватили сомнения.

В чем дело? — спросила себя Марта. — Чего проще — поднять руку и проголосовать. У тебя есть деньги, целых сто долларов, пусть они ворованные и отсыревшие, а сама она похожа на огородное пугало. Сейчас это неважно. Через час она будет в городе, который лежит где-то там, куда убегает эта гладкая черная лента, шелковисто поблескивающая в предутреннем полумраке.

Наконец она поняла — все дело в страхе. В страхе оказаться в замкнутом пространстве автомобиля наедине с другим человеком, скорее всего, мужчиной.

«Просто подожди, — сказал спокойный голос внутри, похожий на голос Родиона. — И не торопись. Всегда найдутся варианты».

Марта послушалась. Сошла с обочины, пересекла, охая от боли в икрах, глубокий заросший кювет и укрылась за стволом старого тополя. Еще слишком темно, чтобы ее можно было легко заметить, зато дорога отсюда видна на протяжении нескольких сот метров.

Ждать пришлось довольно долго. Шоссе оставалось пустым. Потом из-за дальнего поворота вынырнули фары. С натужным гулом пронесся тяжелый черный внедорожник, и Марта даже не пошевелилась в своем укрытии. Затем протрусил пикап «мицубиси» с пластиковой лодкой в кузове и исчез, подмигивая тормозными огнями. Почти сразу за ним — ржавый серый «фольксваген», набитый битком, да еще и с мешками на багажнике. Оба направлялись в город.

Пауза, после которой на асфальте появился серебристый открытый двухместный BMW, показалась ей бесконечной. За рулем сидела молодая женщина. Марта ринулась вперед, споткнулась в кювете, и пока выбиралась оттуда, машина поравнялась с ней, слегка вильнула и пронеслась мимо. Марта вскарабкалась на обочину, отчаянно замахала руками, пытаясь обратить на себя внимание, и закричала: «Подождите, ну подождите же! Остановитесь, пожалуйста!»

Она завороженно смотрела вслед маленькой спортивной машине, которая даже не подумала сбавить скорость и обогнула ее, как бродячую собаку. Свободно отброшенные назад светлые волосы женщины-водителя плескались на утреннем ветру.

Поэтому Марта и не заметила, как в двух шагах от нее затормозил сверкающий хромом мотоцикл — настоящее чудовище. Затянутый в клепаную кожу парень, чье лицо пряталось под светофильтром шлема, уперся высоким ботинком в обочину, повернулся и, не произнеся ни слова, протянул ей точно такой же черный яйцевидный шлем, какой был на нем.

— Это еще зачем? — еще не опомнившись, сердито спросила Марта.

— Кокос, — буркнул владелец хромированного чудища. — Надевай. Только справа не садись — примета плохая.

Марта нацепила шлем, обошла мотоцикл, забралась на высоко поднятое заднее сиденье, которое показалось ей довольно удобным, и обеими руками ухватилась за обтянутую кожей скобу. Двигатель выстрелил, как из гранатомета, и взревел. Ее швырнуло назад, мотоцикл набрал скорость, и все вокруг понеслось вкривь и вкось, как спятившая кинолента. Уже на ходу водитель обернулся и прокричал сквозь слитный грохот мотора:

— Тебя как зовут?

— Марта.

— Ты вся мокрая…

— Я знаю.

— Ну, и куда тебя везти?

— В город.

— Я понял, что в город. Ты где живешь, Марта?

— Не важно! Все равно я домой не поеду…

Мотоцикл вдруг замедлил ход и затормозил на обочине.

Марта напряглась. Парень поднял щиток шлема, повернулся и несколько секунд внимательно ее изучал. Лицо у него было простецкое, курносое, с конопушками и белыми, словно сожженными перекисью, бровями. И гораздо моложе, чем ей поначалу показалось. Наконец он кивнул и произнес:

— Ну ясно.

Потом переспросил:

— Это точно?

— Да, — подтвердила Марта, чувствуя, как ее снова начинает лихорадить. — Точнее не бывает.

— Тогда едем к Елизавете, — сказал парень. — В багажнике свитер. Надень.

— А кто это — Елизавета? — спросила Марта.

— Моя подружка, она тебя…

Конец фразы откусил и унес ветер, потому что стрелка спидометра уже уползала за сто пятьдесят.

На повороте она оглянулась — словно надеялась увидеть позади тех, с кем ее маленькая озябшая душа так мучительно рассталась этой ночью.

Но там, конечно же, никого не было.

Конец первой книги