Шрифт:
Закладка:
В ответ он взял бутылку и плеснул в стакан немного виски.
Задел локтем стеклянную пепельницу, чудом поймал на лету, прежде чем она бы раскололась об пол.
Пепельницу эту купила ему Ливия, и…
И в это мгновение он понял, что никогда не сможет свободно рассуждать сам с собой в доме, где за многие годы, проведенные вместе, присутствие Ливии ощущалось в каждом уголке.
В ванной висели ее халаты, в тумбочке лежали ее тапочки, два ящика комода были набиты ее бельем и блузками, полгардероба занято ее одеждой…
Стакан, из которого он пил, купила она, и тарелки, и приборы…
Новый диван, занавески, простыни, вешалку, коврик у двери…
Нет, в этом доме, пропитанном Ливией, он никогда не сможет принять свободное решение.
Надо взять сутки отгула и уехать подальше из Маринеллы.
Но сразу не получится. Нельзя же бросить на полпути оба расследования.
Он пошел в постель.
Перед тем как заснуть, он припомнил одного исторического деятеля, которого проходили в школе. Кажется, это был римский консул, звали его Квинт Фабий Максим по прозвищу Кунктатор, Медлитель.
Комиссар его переплюнул.
Было семь утра, когда его разбудил телефон.
— Синьор комиссар, прошу прощения и разумения, час-то ранний, утрешний, но мне Фацио велел, чтобы я не смотрел, что так рано, и позвонил вам, чтобы подготовиться.
— Подготовиться к чему?
— Подготовиться — значит сполоснуться и одеться.
— Почему?
— Потому что за вами едет Галло, постольку поскольку звонили сообщить, что нашлася горелая машина, а внутри — мертвый покойник.
Полчаса — и он готов. Допил последнюю чашку кофе — звонок в дверь.
— Зачем тебя прислали? Могли просто сказать адрес, я бы сам доехал на машине.
— Комиссар, вы бы туда ни за что не добрались. Такая глухомань, у черта на куличках.
— Где?
— В предместье Казуцца.
Он слегка встревожился. Неужели сон становится явью?
Когда прибыли, Монтальбано увидел, что пейзаж в точности такой, какой ему приснился, только на месте гроба стоял обгоревший автомобиль.
Крестьянин выглядел иначе, вернее, это был не крестьянин, а прилично одетый молодой человек лет тридцати, сметливого вида. Рядом с ним стоял скутер. На месте Катареллы — Фацио.
В воздухе стоял запах металлической и пластиковой гари и обгорелой плоти.
— Близко не подходите, от нее еще жар идет, — предупредил Фацио.
Труп сидел на водительском месте — черное обугленное бревно.
— Известил конный клуб? — спросил комиссар у Фацио.
— Уже готово.
На этот раз излюбленная фразочка Фацио его не напрягла. Он обратился к молодому человеку.
— Это вы звонили?
— Да.
— Как ваше имя?
— Сальваторе Инграссиа.
— А как вы…
— Я живу вон в том доме.
Указал на дом. Единственный в округе.
— Работаю в поселковой рыбной лавке и по дороге на работу всегда здесь проезжаю.
— В котором часу вы вчера вернулись домой?
— Не позднее девяти.
— Вы живете один?
— Нет, со своей девушкой.
— И машины не было.
— Не было.
— А ночью вы слышали что-нибудь необычное, не знаю там, крики, выстрел…
— Дом на отшибе.
— Вижу. Но здесь ночью наверно мертвая тишь, и малейший шум…
— Конечно, синьор комиссар, вы правы. До одиннадцати, могу заверить, ничего не слышал.
— А после одиннадцати вы легли спать?
Юноша покраснел.
— Вроде как.
— Как зовут вашу девушку?
— Стелла Урсо.
— Как давно вы живете вместе?
— Три месяца.
Парочка голубков, иным занятиям всецело предавшись, ничего бы не расслышала, даже бомбардировку Монтекассино.
— И когда ждать этих, из конного клуба? — спросил он у Фацио.
— Эксперты и доктор Паскуано прибудут через часок-полтора. А вот прокурор Томмазео навряд ли поспеет так скоро.
Все знали, что в вождении авто любой тюлень или кенгуру мог бы заткнуть за пояс прокурора Томмазео. Этот в своих разъездах непременно натыкался на дерево или столб.
Чем занять время? Инграссиа смекнул, что у комиссара на уме.
— Если хотите, могу угостить вас кофе…
— Отлично, спасибо, — сказал комиссар. — Оставь мопед, поедем на служебном авто.
По дороге Монтальбано спросил юношу:
— Вы рассказали девушке о своей находке?
— Да, позвонил ей на мобильный сразу после звонка вам. Она хотела прийти сюда пешком — посмотреть, но я запретил.
— Как только кто-нибудь явится, приезжай за нами, — велел комиссар Галло, когда они подъехали к дому.
Домик сверкал чистотой и был в идеальном порядке. Стелла оказалась милой и приветливой девушкой.
Когда она принесла кофе, Монтальбано задал ей тот же вопрос, что и юноше.
— Сегодня вы случайно не слышали криков, выстрелов…
Ждал, что она ответит «нет». Однако Стелла медлила.
— Кое-что слышала.
— А я почему не слышал? — сказал юноша.
— Просто ты сразу же засыпаешь после…
Запнулась и покраснела.
— Продолжайте, это важно, — подбодрил ее комиссар.
— Я встала, чтобы сходить в туалет. И услыхала, как бумкнуло.
— Бумкнуло?
— Будто дверь ветром захлопнуло.
— Как щелчок?
— Да.
— А мог это быть выстрел из пистолета?
— Я в них не разбираюсь, в выстрелах.
— Можете, хотя бы приблизительно, сказать, который был час?
— Могу сказать точно, потому что перед тем, как пойти в туалет, я зашла на кухню выпить воды и посмотрела на часы. Было пять минут второго.
Они поболтали о том, как трудно Стелле найти хоть какую-нибудь работу, и о том, что, пока она ее не найдет, они не могут себе позволить пожениться и завести детей.
Потом за ними приехал Галло. Прибыли эксперты и доктор Паскуано. Прокурором пока и не пахло.
К счастью, шеф криминалистов, с которым комиссар не ладил, прислал своего зама Маннарино. Поздоровались. Монтальбано посмотрел на экспертов, которые копошились у трупа, упакованные будто для высадки на Луну.
— Слишком рано, чтобы что-то найти, верно?
— И все же кое-что мы нашли, — отозвался Маннарино.
— Можешь сказать, что?
— Само собой. Гильзу. Упала на пол у заднего сиденья. Извини.
И вернулся к своим.
Фацио все слышал. Они переглянулись, но ничего не сказали. Монтальбано подошел к машине, в которой сидел и сердито дымил доктор Паскуано. Когда он так делал, лучше было держаться подальше. Но комиссара это не остановило.
— Доброго дня, доктор.
— Добрый, ага, черта с два!
Хорошее начало.
— Что, в покер вчера продулись?
Паскуано был заядлым игроком, но удача частенько ему изменяла.
— Нет, партия была удачная, но мне остохренело ждать тут, пока соизволит явиться его светлость прокурор.
— Томассео приезжал бы вовремя, если бы не путал дорогу или не врезался во все подряд. Надо иметь сочувствие.
— С чего вдруг? Я могу иметь сочувствие к вам, раз вы на грани старческой деменции, но он-то еще вполне молодой.
— Почему это я
