– А я сразу заметила, что он к ней привязался! Гусарить начал, выпивку заказывать! – Подавальщица говорила громко, надеясь привлечь внимание репортеров. – Борис, его здесь все зовут Завянь, попробовал отобрать у Карповой собаку… Вообразите такое нахальство, а?! – обращение к толпе. Зеваки заинтересованно и дружно покивали. – Если б не охранник Зои, этот Завянь собаку отобрал бы! Точно-точно!

«Оп-паньки. А мы тут, кажется, приплыли…» От огорчения Борис забыл, что находится в чужом теле, начал приседать и нос почесывать, чтобы прикрыть лицо руками.

– Он даже Зое угрожал!

– Как именно? – протокольно поинтересовался мент.

– Ну-у-у… – юркнули в сторону плутоватые официантские глазки. – Я в точности не слышала… Но! – Палец ушел вверх учительской указкой. – Я точно слышала, как Зоя ему ответила: «Не вздумай предъявлять, общаться будем через адвокатов!» Вот. – И быстро соскользнула с шаткой темы: – Еще один момент. С Завянь какой-то новый старикан пришел. Типичный папик. Он тоже к девочкам клеился!

– К каким девочкам? – не балуя слушателей разнообразием интонаций, сухо выговорил полицейский.

– Да ко всем! – упирая руки в бока (поза подразумевала «ко мне тоже клеился старый черт!»), гордо заявила официантка.

«Во шпарит! – искренне изумился Боря. – Во привирает!» Он эту официантку даже не заметил, не то чтобы приклеился!

– К одной фифе в парике подсаживался, на ушко ворковал…

«Это она платиновую Галю поминает».

– К девчонкам, к Зоиным приятельницам, тоже подъезжал!

«Пора смываться, – понял Боря, – становится опасно». Что зафиксировали камеры слежения с парковки, Завьялов и сам видел: его тело забило в салон микроавтобуса похитителей и Зою, чуть позже, свесив ноги вниз, п о е х а л о…

Часа через два менты навестят Лелю, поинтересуются, что это за папик такой странный из Конотопа нарисовался…

Леля, разумеется, ответит: дядя Миша – фикция. В Конотопе в жизни не была, с папиком никак не пересекалась.

Короче, непоняток наберется выше крыши.

Подумав так, Завьялов вдруг опомнился и понял, что он шныряет по толпе неузнанным, а где-то там шатается его личное, весьма популярное тело! Оно вот-вот нарвется и уедет ночевать в другое место, в зарешеченной машине.

«Твою ма-а-ать, Иннокентий!! Ты где, придурок, мой организм выгуливаешь?!»

Чувствуя, как взмокла от ужаса спина, Борис, пятясь, выбрался из оцепления зевак. Тихо, на цыпочках, поскакал к левой парковке комплекса, где предполагал увидеть заползающего под машины Иннокентия: «Жюли, Жюли, кис-кис!»

К парковке подойти не получилось. Там работали эксперты, стоянку оцепил кордон из полицейских, цветные ленты опоясали. Завьялов, заворачиваясь в пиджак и собирая лицо в искажающую черты гримасу, прошел вдоль полицейских автомобилей. Везде в окошечки заглядывал, пытался Кешу разыскать.

Стилист пропал. Родная русая макушка не возвышалась над бурным морем ротозеев, никто не нырял на глубину, не ползал под ногами, не пробирался на парковку за спинами полицейского кордона – «Жюли, Жюли, кис-кис…».

Борису показалось, будто он заполучил какой-то жесточайший приступ: стенокардии, гипертонии, астмы, сумасшествия или прединфаркта… Старческое тело переживало дикий стресс! Страдало каждым членом, отказывалось подчиняться, требовало курева.

Пошатываясь, словно пьяный, Завьялов окончательно покинул людское столпотворение. Побрел к «порше», мечтая то ли удавиться, то ли Кешу разыскать… а позже медленно и с удовольствием порвать его-себя на ленточки…

Рвать или душиться не понадобилось. Возле спорткара, прижимаясь задницей к капоту, стоял Иннокентий Капустин (в виде Бори) и расцеловывал собаку. Тощие лапки Жози-Жюли болтались под юбочкой, хвост лупил бока, собаченция на поцелуй отвечала в полном соответствии с природой: лизала муженька в глаза, в нос, в щеки.

Завьялов просунул руку под пиджак, помассировал левую половину грудины. Продышался. И поковылял к супругам.

– Ну чо, болезные, – нашлись?

Кешастый вздрогнул. Как только Борю опознал, выставил перед собой четвероногую Жюли.

– Борис Михайлович, моя – жена! – Ушастую и лысую супругу Иннокентий демонстрировал с такой гордостью, словно держал на вытянутых руках недоношенного первенца в юбочке. – Я ж говорил, моя Жюли – большая умница! Она сама меня нашла. Сама прибежала.

Болтающаяся в Кешиных ладонях собака и Завьялов глядели друг на друга. Завьялов мрачно, Жюли вполне приязненно – из приоткрытой, словно в улыбке, пасти болталась атласная розовая тряпочка язычка. Кешино лицо блестело ни сколько от радости, сколько от облизывания.

Кошмар. Фантасмагория. Смешение рассудка. Компания из старикана, всхлипывающего от переизбытка чувств стилиста и радостной собаки усаживалась в «порше».

– Отсюда – валим, – быстро информировал Борис. – Меня… то есть тебя и конотопского дядю Мишу обвиняют в похищении Карповой. Свидетели голосят о нашей причастности. – Завьялов, лихо выворачивая руль, уводил спорткар от комплекса. – Съемка с камер наблюдения, как я понимаю, эту версию категорически поддержит.

В зеркальце заднего вида Завянь наблюдал за трансформацией родимого лица. Только что радостная физиономия вытягивалась и неуклонно превращалась в покойницкую маску человека, скончавшегося от испуга. Нижняя челюсть уже плавно опустилась к кадыку.

Собака слушала внимательно. Напряженные ушки торчали чуткими локаторами, Жюли, вероятно, сосредоточенно ворочала собачьими мозгами.

Сюрреалистическое восприятие момента.

О том, что ему когда-нибудь придется разговаривать с собакой, Борис не смог бы вообразить даже в тугом похмельном кошмаре.

А что сумеет выжать из собачонкиных извилин разумница Жюли – представить невозможно. Под этой ушастой черепушкой мозг размером с горошину! Ну максимум с перепелиное яйцо.

– Домой ко мне возвращаться нельзя, – старательно не поддаваясь панике, вещал Завянь, – туда вот-вот нагрянут с обыском или уже наряд стоит перед подъездом. Приедем, наверняка нарвемся на ментов. – Собачье отражение в зеркале согласно кивнуло. Завьялов хмыкнул. – Жюли, Иннокентий говорил, что вы хорошо знакомы с историей похищения Зои Карповой? – Ушки вновь мотнулись сверху вниз. – Вы знаете, кто Зою заказал?

Голова опять мотнулась.

Как же, черт возьми, поговорить с собакой?!

– Попробую предположить, а вы кивайте. Это был кто-то из конкурентов папы Карпова?

Минут десять старикан, ведущий машину по переулкам и заулкам, общался с кивающей собакой через зеркало заднего вида. Но толка было мало. Собачка перенервничала, начала поскуливать, вроде бы намекая, что ей необходимо перебраться с мужниных рук поближе к Борису…

Завянь завел «порше» в укромный дворик. Как только выключил движок, Жози-Жюли резво перепрыгнула на сиденье рядом с водительским и начала царапать когтями, бить лапками по карману пиджака Бориса.

– Тебе что-то достать? – спросил Завьялов. Когда собака согласно колыхнула ушками, выгреб из кармана ключи от дома и мобильник.

Коготки Жюли-Жози тут же заколотили по смартфону.

– Ты хочешь набрать текст на телефоне?! – догадливо воскликнул Боря.

Жюли вздохнула так красноречиво, что оба мужика почувствовали себя непроходимыми болванами.

Несколько минут, старательно потряхивая языком, Жюли пыталась точно попадать конкретным когтем по