Ездили в кромешной тьме. Свет включали только тогда, когда подкатывали к блокпостам. Лучи фар выхватывали нервные, напряженные лица бойцов…

Смотришь на них и на направленный в твою сторону РПГ 7 и холодок прошибает. А вдруг у солдата дрогнет рука? Вдруг у него неприятности дома или конфликт с сослуживцами? «Запаренный», невыспавшийся, злой… Как шмальнет… Мы все полетим в разные стороны. Никто даже не будет разбираться, ведь ночью подъехали. У всех свои инструкции, как ни крути.

Нас частенько посылали на ночные задачи, проверять те или иные объекты. Там-то и там-то может находиться группа боевиков. Надевали белые маскхалаты и летели на БТРе в заданное место. Или перекрывали дорогу и ждали машину, в расчете, что она двинет в объезд блокпостов.

Под руководством Странника работалось спокойно. Мужик он был цельный, дельный, прирожденный вояка. Всем сразу становилось ясно, что никаких «номеров» он не выкинет, стыдиться ему не за что и «подлянки» от него не жди. Он мог только «выписать жетоны» спящему дневальному. В бою же на него можно было положиться всецело.

В ночных рейдах нам все еще не везло. Рыбка в сети так и не заплыла. По крайней мере, не везло мне, ведь я жаждал встречи с туками, а кому-то на них было абсолютно плевать, а кто-то уже всеми мыслями был дома, и только дни до дембеля считал. Но не я. Я же отправился во Вьетнам!

С первых дней работа шла очень плотная и в разных местах. Странник нас очень хорошо подготовил — мы знали как выходить из скверных ситуаций в условиях боя. На тот момент «слабым звеном» был только новый водитель Заяц. Он так боялся жетонов Странника, что тупил еще больше.

РАЗГОВОР С АЛЕКСОМ

Сижу на кухне. Опять снились гадкие сны. Пью чай с мятой, стараюсь успокоить растрепанные нервишки. Пока безуспешно.

Смартфон проиграл знакомый сигнал. На связи мой давний друг Алекс, с которым мы знакомы с детства.

— Привет, бро!

— Здорово!

— Слушай, давно пиво не пили.

— Да, давненько.

— Давай в «Оазис»? Клевое место. Совет твой нужен, да и вообще пообщаться.

— Только не туда, братан. Там мажорня конченная тусуется. Бабы — утки (губы эти «дутые» — не понимаю), долбежка в уши, шум, гам. Вся эта пиздобратия мне не по нутру.

— Не в наливайку же идти, бро!

— Так точно. Вот и встретимся в ирландском пабе. Музыка приятная, обстановка уютная, неформальная. Там и поговорим.

— Ну, ок! Давай там. Завтра часов в восемь.

— Добро!

— Только папаху не надевай, а то ирландцы — ребята нервные, на своем Коноре[114] помешанные!

— У меня нет папахи, а там нет ирландцев, офисный планктон один, но не такой говняный, как в засратом «Оазисе».

— Ну ладно, ладно. Злой ты мужик, бро, напряженный какой-то. Ну, мы тебя завтра подлечим, точно говорю.

— Хорошо, тогда отбой до завтра.

Я отключился и вернулся к своему чаю. Он уже остыл, и я отодвинул кружку. Немного повеселел. Алекс, хоть и не без придури, но парень хороший, веселый. Я предвкушал его фирменные житейские истории и очередные наполеоновские планы, разрабатывать которые, он был мастер!

СОЛДАТСКАЯ ПЕСНЯ

Приехали под утро с ночной задачи, запарковали БТР, спрыгнули с брони. Странник велел Зубочистке проконтролировать оружие на разряженность, а сам пошел в палатку к Скифу доложить о результатах.

Мы так промёрзли, что сидели на броне, как цуцики, боясь даже пошевелиться. Ночью, когда приезжаешь с выезда, прыгаешь с брони и падаешь, потому что не чувствуешь ног. Не то что мышцы, кости в ногах не ощущаешь, словно ниже жопы пустота.

Мы построились в линию, оружие направили вверх под углом. Зубочистка скомандовал: «Разряжай!» Отстегнули магазины и отвели затвор в заднее положение. Командир прохаживался позади нас, поглядывая из-за спин и проверяя оружие у каждого. Постукивал легонько по плечу, и мы отпускали затвор, делали спуск, ставили на предохранитель.

Как только проверка закончилась, быстро подняли свои вещи, и пошли в сторону палатки. Я думал о том, что в палатке нас ждет раскалённая буржуйка и будет в ней жарко, как в Африке. От одних только мыслей становилось теплее.

Из штабной палатки пружинистым шагом вышел Странник и присоединился к нам. Он, как и мы, отлежал на снегу всю ночь и, несмотря на внешнюю подтянутость, все бойцы заметили, как он устал. Оно и понятно, ведь с него, как с командира, и спрос больше. Странника в такие минуты лучше было не дразнить, а то он запросто мог удвоить порцию жетонов. Замерзшие, мокрые и злые мы шли к палаткам, предвкушая тепло печек и приятное, успокаивающее шуршание огня. Все страшно выдохлись — думалось только о скором отдыхе. Голова была гулкой, звонкой и пустой.

Вдруг, из нашей палатки раздалось бренчание вдрызг расстроенной гитары, сопровождаемое жалобным гнусавым пением. Завалили туда всей толпой. Интересно же, что за козлиный «тенор» здесь завелся? Видим, сидит солдатик старательно струны перебирает, сапогом в такт притоптывает, и грустно так выводит:

«Ах, как мне надоели офицеры…

Проклятые шинели, сапоги….»

Все стояли, молчали, слушали. Кто-то с интересом, другие — равнодушно.

Внезапно Странник переменился в лице, покраснел, его запавшие глаза налились кровью. Бормоча что-то неразборчивое, одним ловким движением он отобрал инструмент, потряс им в воздухе, а затем резко опустил прямо на голову исполнителя. Сыграл, так сказать, свою партию ударных. Гитара звонко разлетелась на куски, струны зазвенели и лапшой повисли на деревянных обломках. Впрочем, инструмент был хлипким и потасканным, так что никаких травм своему хозяину не нанес.

Мне стало жаль парня, но, в то же время, эта забавная сценка порядком развеселила. Развлечений на передовой мало, а тут настоящий театр со всеми страстями. Даже такой кремень, как Странник, может дать волю чувствам, если его задолбать. Я думал, что парню в нагрузку к поверженной гитаре еще и жетонов насыпят, но Странник так устал, что ограничился только этим наказанием.

— Э-эх, теперь остался у нас только магнитофон, — заметил Буш, изобразив скорбную мину…

Вдоволь насмеявшись, мы принялись снимать разгрузки и стягивать бушлаты. Этот забавный эпизод почти сразу забылся. Все дико устали и желали одного — выспаться в тепле.

МОДА

Солдатчина, по большей части, скучна, рутинна, однообразна. Время от времени, монотонное течение службы нарушалось курьезными ситуациями и забавными происшествиями, которые становились темами для бесед, анекдотами и полковыми преданиями.