– Полегче, капитан, оторвешь шлюз, – предупредил Блохин.

– Это не я, это яхта опомнилась. БК включил ей маневровые движки – вращение гасит.

Виктор взялся за пряжку ремня.

– Так давай я туда…

– Куда туда? Без приказа не подниматься на борт. Сядь на место.

– Да, сэр.

– На яхту – только со мной! Тогда и посмотрим, что там с бортовым компьютером.

– Я вас понял, господин капитан.

– Сейчас я что-нибудь придумаю, чтобы замки не срывать.

Следующие пятнадцать минут Рэд занимался в каменно-ледяном крошеве настоящим антигравити-сексом. Девочки на Летиции не знали, о чем говорили…

Добиться абсолютной ориентации на звезду или на «Монику» у него так и не получилось, но что-то такое летящее по эллипсоидной орбите и медленно-медленно выворачивающееся из приливного захвата он изобразил. Маневровые движки яхты успокоились и удовлетворенно заткнулись.

Рэд отстегнулся, встал и развернулся в салон.

– Джентльмены, наш звездолет прибыл в конечную точку маршрута. Поздравляю. Все целы? Никого не укачало?

– Да как сказать, господин капитан.

– Нам понравилось.

– Уфф…

– Только страшно до усрачки.

– Ага, вон Сэнди в штаны наложил.

– Раз все в порядке, все на выход и за работу. Не засорять эфир! Бортинж со мной на борт. Мы проверим пилота и БК. Питер и Сэнди, выясните, что там с отстреленной консолью и коммуникациями на оторванный движок. Новак и Лари, осмотрите дополнительную энергоустановку.

– Да, сэр.

Салон катера теперь совсем не походил на салон пассажирского звездолета. Его укоротили за счет багажного отсека, в котором приехало оборудование. Поскольку техническому персоналу предстояли работы в вакууме, доступ туда обеспечивался снаружи. Амортизационные кресла стояли вдоль бортов по три, отформатированные под размеры полужестких скафандров.

Правым бортом, где около переходного шлюза уже колдовал бортинженер, катер намертво приклеился к одиночнику, превратив два сопоставимых по размерам звездолета в Т-образную сцепку. Спереди по ходу движения над этим сооружением реяла медуза защитного поля, распылявшая мелкие обломки. Чтобы не тратить лишнюю энергию на экранирование, Рэд вытолкал кораблики в пространство между ледяным и каменным кольцами, и они скользили теперь не по бесцветной радуге, а скорее по черной борозде антикварной граммофонной пластинки.

– Виктор, ну что у тебя?

– Давление есть, состав воздуха… Почти норма. Гравитации нет. И связи с пилотом по-прежнему нет. Через аварийный порт их БК больше информации не дает.

– Выравнивать гравитацию будем? – без всякого энтузиазма спросил Гардон.

– Да, капитан, обнуляй катер. Лучше потом снова подключим, чем нас по шлюзу раскатает. Лично я в полужестком скафе оттуда не вывернусь.

– Внимание всем на корпусе! В катере гравитация ноль, воздушка в норме, – предупредил Гардон.

– Принято, сэр.

– Готово! Открываю, капитан, – сказал Блохин.

– Виктор, стой, пусти меня вперед.

– Да некому там сопротивляться, Рэд, – мрачно предрек Блохин, отлетел в сторону, освобождая проход, и неловко схватил рукой в перчатке выскользнувшую аптечку.

Бортинженера и так бог ростом не обидел, а в скафандре он и вовсе выглядел устрашающе. Только бороды не хватало, хорошо, что он к этой идее охладел. А то возьмет вот такой на абордаж, шлем снимет, патлы дыбом, борода лопатой – точно некому сопротивляться будет.

– Ох, как я это не люблю. Здравствуй, невесомость, – сказал Виктор.

– Никто не любит.

Рэд оглянулся на салон. Больше по нему вроде ничего не летало. Ребята все закрепили еще до старта. Он взялся за край люка, нырнул в покрытый изморозью тамбур, вплыл в темноту чужого корабля и ухватился за поручень трапа, ведущего в кабину пилотов.

– Давай за мной. Аккуратней, Вить, здесь тесно как в гробу и освещения нет.

– Это у них самодельный технический этаж, который по документам должен быть жилым отсеком. Вот она, дополнительная энергоустановка.

Виктор похлопал перчаткой скафандра по глухой стене, не без труда развернулся в узкой каморке, располосовав ее светом фонаря, и взмыл вдоль трапа к потолочному люку, который вел в кабину.

– Как никуда не уходили от Пайнтера, да, Рэд? Опять аварийные коды и аварийные корабли.

– Точно… Ну что, открываем, готов?

– Давай.

В довольно просторной кабине, изначально спроектированной как двухместная, работало аварийное освещение. Обзорные экраны транслировали видео в режиме реального времени. Бесконечное и слегка монотонное кино про ледяные кольца портил нервно мигающий транспарант «Режим автоматического следования. Перезагрузка» и торчавшая в кадре корма катера с крупным логотипом АСП. Гардон слегка облажался. Такие ошибки только открытый космос прощает. Если сажать кораблики в стыковке, катер градусов на тридцать надо бы довернуть. Иначе либо его корма, либо ускоритель яхты бьется о поверхность. Ну, и шлюз при ударе разрывает, конечно…

Анализатор воздуха в тактическом окне повторно мигнул зеленым. Виктор поднял забрало и сложил гермошлем, превратив его в высокий воротник.

– Виктор, загерметизируй скаф, – сказал Гардон.

– Неудобно.

– Сейчас полные глаза мусора наловишь.

Виктор оглянулся на открытую бутылку энергетика, летавшую по каюте. В лучах фонарей протянулась цепочка капель и россыпь каких-то крошек и мелких осколков. Незваные гости растревожили застоявшийся воздух. Блохин чертыхнулся и выполнил приказ.

Пилота они нашли на месте – в кресле, без сознания, опутанного страховочными ремнями. Автоматика спасения в момент аварии накачала его допингами под завязку и наполовину утопила в гель встроенной спасательной капсулы. Сердце у парня стучало как у здорового, грудная клетка подозрительно ритмично вздымалась и опадала. Лица под кислородной маской было не разглядеть.

– Не живой? – спросил Рэд у Виктора, повисшего над пилотским креслом.

– Пока будем считать, что в управляемой коме. Какой-то совсем адский противоперегрузочный коктейль ему зарядили. Садисты. Не кровь, а сплошная химия.

– У него давно уже не кровь, а химия. Долетался, – негромко сказал Рэд. – Питер, у нас эвакуация. Пилот травмирован, под тяжелой фармой, на трубках. Забирайте его отсюда на катер. Кто-то один остается с ним. Если что, позовете, бортинж подойдет. У кого медподготовка?

– У Новака.

– Все, снимай его с корпуса. Вы втроем справитесь?

– Да, сэр.

– Может, я ему сначала программу реанимационных мероприятий подкорректирую… – сказал Блохин.

– Нет, сначала ты займешься бортовым компьютером. Парень угробился, прими это как данность. Если тебе так легче – он сам этого хотел.

– Ты-то откуда знаешь, Рэд?

– А я с ним спарринг отработал! – усмехнулся Гардон. – Как реанимируешь БК, я тебе подробнее расскажу. И вон, смотри, у него электронный ключ в гнезде управления торчит, а не пилотское удостоверение.

– Это еще ни о чем не говорит.

– Серьезно? А мне яхта шепнула, что ее упоротый пилот не аттестован.

Виктор угрюмо промолчал. Вдвоем они отсоединили пилота от управления, а систему спасения, вроде как в благих целях поглотившую человеческое тело, – от кресла. Выпотрошенное рабочее место одиночника превратилось в широкую табуретку на амортизаторах. Рэд с Виктором переключили реанимационный мини-бокс на аккумуляторы аптечки и столкнули