из истории Соборного движения, остались только лишь намечены, причем намечены различно в зависимости от каждого исследовательского направления, будучи весьма далекими от разрешения. Соборы предстают то в виде церковных судов в рамках историко-канонического метода исследования, свойственного Ж. Годме и его ученикам, то в виде богословских комиссий в рамках историко-догматического метода исследования, применявшегося многими, от М. Радэ и В. Самуилова до М. Меслена и М. Симмонетти, то в виде своеобразного церковного парламента, существовавшего для поддержания древней традиции церковного управления, в соответствии с «традиционалистской» методологией Л. Дюшена и Ф. Ланцони, а иногда даже в виде общественного форума, на котором происходил процесс корреляции и взаимовлияния клира, монашества и старых сословий, следуя социологической методологии Р. Лицци Теста или Ж. Дагрона. Вероятно, наиболее правильным было бы обобщить подобные определения и, используя их, обозначить и разрешить четыре основные проблемы, обусловленные историей Соборного движения.

Первая проблема заключается в моделировании на основании исследования италийских Соборов как наиболее репрезентативных основных форм отношений между епископатом и клиром вообще, а также представителями светской власти и гражданских сословий, которые были выработаны в течении двух столетий интенсивной Соборной деятельности. Вторая проблема обусловлена необходимостью типологизации Соборов, объединения их в группы на основании общих признаков, которые позволили бы дать систематическое представление об их значении в эпоху конца Античности и начала Средних веков. Как уже отмечалось, подобная типологизация успешно применяется В. В. Солодовниковым в отношении галльских Соборов эпохи Меровингов. Третья проблема связана с определением значения италийских Соборов IV–V вв. для последующего социального развития этого региона Европы в Средние Века, ибо влияние Соборной системы на светское общество безусловно не ограничивалось вероучительной сферой или вопросами церковной дисциплины. Наконец, четвертая проблема заключается в характеристике юридического наследия италийских Соборов, что напрямую связано с исследованием изменений в каноническом сознании с течением Средневековья. Разумеется, окончательное разрешение обозначенных проблем требует многолетнего труда, однако постановка этих вопросов и попытка их частичного разрешения не в последнюю очередь является целью настоящей монографии.

Глава первая. Италийские Соборы периода борьбы св. Афанасия Александрийского против арианства

О Римском Соборе 340 г.[208]

Concilium Romanum a. 340/341

Римский Собор, собравшийся осенью 340 г., как уже отмечалось, стал ответом папы Юлия на гонения, воздвигнутые против св. Афанасия Александрийского. Собор принял св. Афанасия и Маркелла Анкирского в общение, а в Антиохию отправил легатов Папы – пресвитеров Элпидия и Филоксена. Традиционная датировка Собора (осень 340 г.) пересматривается некоторыми исследователями, в частности М. Симонетти и Т. Барнес (о его точки зрения уже говорилось выше), называют 341 год в качестве действительного времени созыва Собора[209], в то время как Ш. Пьетри склонялся к признанию 340 г. в качестве настоящей даты Собора. Поскольку данный Собор не оставил после себя ни протоколов, ни каких-либо дисциплинарных постановлений, а обстоятельства его созыва подробно изложены самим св. Афанасием, представляется ненужным останавливаться на нем подробно. Историография Собора и ссылки на источники указаны выше.

Медиоланские Соборы 22 июня 346 г. и 17 июня 348 г.[210]

Concilia in Mediolano habita a. 346 et 348

Ex Opere historico S. Hilarii Pictauiensis Fragmentum II, 19.

«Igitur ad tollendum ex episcopatu Photinum, qui ante biennium iam in Mediolanensi synodo erat haereticus damnatus, ex plurimis prouinciis congregantur sacerdotes, hoc magis solliciti atque anxii, turbari rursum miscerique omnia, quod iam pridem plures episcopos reos uel falsorum in Athanasio iudiciorum, uel communionis haeresis Arianae, ab Ecclesia fuerat necesse resecare. Quam opportunitatem nacti Ursacius et Valens, Romanae plebis episcopum adeunt, recipi se in Ecclesiam deprecantur, et in communionem per ueniam admitti rogant».

Из «Исторических Фрагментов II, 19» св. Илария Пиктавийского[211]

«Для низвержения из епископата Фотина, который за два года до этого был осужден как еретик на Медиоланском Соборе, из многих провинций собираются священники, еще более этим взволнованные и объятые страхом, чтобы все завертелось вновь и перемешалось, так как уже прежде была необходимость отсечь от Церкви многих епископов, ответственных или за ложные суждения в отношении Афанасия или за общение с арианской ересью. Воспользовавшись этой возможностью, Урсакий и Валент приходят к Римскому епископу и умоляют, чтобы он их принял».

О деяниях Медиоланских Соборов 346 и 348 гг.

После того как пламенный защитник никейского вероопределения св. Афанасий Александрийский, как уже было указано, оказался принят на Римском Соборе осенью 340 г. в церковное общение Римской Церковью в лице папы Юлия, вскоре после чего, в результате деятельности Антиохийских Соборов начала 40-х гг. IV столетия, а также Сердикского Собора 343 г.[212] окончательно оформился церковный раскол западных омоусиан (сторонников решений I Вселенского Собора) и восточных противников никейского учения о единосущии, император Констанций решил принять деятельное участие в церковной борьбе с целью достижения канонического мира и догматического единомыслия. Констанций увидел главное препятствие на пути к церковному умиротворению в том мировоззренческом ригоризме, которое несло в себе никейское вероучение. Следствием этого вероучения, по мысли Констанция, явились три пагубных обстоятельства, ввергших Церковь в смуту: во-первых, богословское возрождение монархианского динамизма в богословии епископа Сирмийского Фотина, который на основании никейского учения о единосущии и доктрины Маркелла Анкирского бездумно соединял личность Отца и понятие Логоса в качестве единой субстанции, называемой Λογοπάτηρ, воспринимая при этом личность Иисуса Христа в качестве простого человека, лишенного всяких атрибутов божественности; во-вторых, «мятеж» св. Афанасия Александрийского, выразившийся в его каноническом неподчинении прещениям, наложенным на него Антиохийскими Соборами епископов Востока, которое повлекло конфликт между Римской Церковью, принявшей Афанасия, и Восточными Церквями; в-третьих, независимая от Востока позиция папы Юлия, принявшего Афанасия Александрийского и заявившего на Сердикском Соборе 343 г. о своих судейских прерогативах в масштабах всей Церкви.

Уже в середине 40-х гг. Констанций приступил к ликвидации указанных препятствий на пути к церковному единству в том виде, в каком он его понимал. Император 22 июня 346 г. и 17 июня 348 г. лично присутствовал на заседаниях Соборов, собранных в Медиолане (ныне Милан) и критически разбиравших учение Фотина Сирмийского. На них присутствовали также папские легаты, причем относительно датировки этих Медиоланских Соборов в историографии существовали различные мнения: если Ш. Пьетри, следуя О. Зееку, предлагает датировку, приведенную выше, в качестве корректирующей предшествовавшее мнение К. Гефеле, то такие историки как М. Симонетти и Т. Барнес признают иную, несколько более раннюю датировку, указывая для первого 345 год, а для второго 347 год; более ранним временем Медиоланские Соборы по делу Урсакия, Валента и Фотина датировали ранее К. Гефеле, В. Коллинг и А. Леклерк[213].

Медиоланские Соборы не оставили протоколов. Как справедливо отмечал Т. Барнес, «процедура этих Соборов плохо отражена во всех документах. Недостаток информации, по-видимому, не