Ян обратился к властям с просьбой о помощи своим больным и раненым, но ему было категорически отказано. Невезучий корсар намеревался нарушить договор, но потерпел неудачу и был наказан, а теперь получал новое наказание – лишение привилегий, как если бы его замысел удался. Ему даже не разрешили похоронить погибших, поэтому их трупы пришлось спустить под лёд – только так от них можно было избавиться.

После нескольких сравнительно безуспешных лет, проведённых в Гибралтарском проливе, Ян решил попытать удачу там, где ещё не отваживался промышлять ни один пират, ни варварийский, ни какой-либо иной. В 1627 году он нанял в качестве штурмана невольника-датчанина, который утверждал, что бывал в Исландии, и приказал ему указывать путь к этому отдалённому острову. На трёх кораблях Янса, помимо мавров, было трое английских ренегатов.

Эта экспедиция была дерзким подвигом для навигации того времени, но её результаты были несопоставимы с риском. Пираты разграбили столицу – Рейкьявик, но заполучили лишь немного солёной рыбы и несколько шкур. В качестве компенсации за это разочарование они захватили и увезли с собой четыре – а некоторые утверждают, что и восемь сотен исландцев: мужчин, женщин «5 и детей.

К 1627 году политическая ситуация в Сале несколько накалилась. В этом году орначерос провозгласили в Касбе свою собственную республику, а аль-Аййаши активно устанавливал свою власть в Старом Сале. Пребывание Мурата на посту адмирала, мешавшее ему ходить в море, возможно, плохо бы для него закончилось; так или иначе, после возвращения из Исландии он вместе со своей магрибской семьёй перебрался обратно в Алжир и сразу же возобновил активную корсарскую деятельность. В 1631 году он организовал ещё одну выдающуюся авантюру, разграбление города Болтимор в ирландском графстве Корк.

В истории разграбления Болтимора настоящим и до сих пор остающимся без ответа вопросом является не вопрос «как?». Хотя Мурат, разумеется, был великолепным мореходом, в этом предприятии он отнюдь не являлся первопроходцем, в отличие от похода в Исландию. «Малыш Джон» Уорд несколько раз устраивал экспедиции к ирландским берегам, и мы также можем с уверенностью полагать, что он был не единственным корсаром, следовавшим по этому маршруту6.

Пьер Франческо Мола. Восточный воин (Мурат-рейс). 1650

Настоящим вопросом в истории разграбления Болтимора является «почему?». И здесь единственный раз в наших изысканиях туман утерянной истории, кажется, чуть проясняется, демонстрируя некоторые проблески возможных мотивов.

Прежде всего, Южная и Западная Ирландия в этот период кишела пиратами почти так же, как и Варварийский берег. Знаменитая пиратка Грейс О’Мэлли правила своим небольшим королевством в Мейо во времена Елизаветы и в 1593 году даже нанесла своего рода государственный визит этой правительнице – как королева к королеве7. Что же касается графства Корк, то мы узнаём следующее (из довольно редкой книги «Пиратские гавани и их тайны» Б. Фуллера и Р. Лесли-Мелвилла):

Сэр Уильям Герберт, вице-председатель Манстера, охарактеризовал положение провинции в 1589 году такими словами: «Если пиратство здесь продолжится и каждый порт и гавань будут доступны для них [разбойников], нам придётся отказаться от проживания здесь, поскольку мы не сможем перемещать по морю ни свои товары, ни самих себя, кроме как уповая на милость пиратов. Провинция фактически стала вместилищем пиратов. Им слишком покровительствуют в Керри. Сэр Эдвард Денни получил гасконское вино, которое было захвачено у французов, а леди Денни – товары, взятые у “Британий”[21]. Некий капитан Мэрис из Йола, известный в такого рода делах негоциант, вскоре должен переехать в Толахт, замок, принадлежащий сэру Эдварду Денни, неподалёку от Трали, чтобы там заниматься такой торговлей». Денни, позднее возведённый в достоинство графа Норвича, также имел владения и в Корнуолле, и, следовательно, соседствовал с родом Киллигрю. Он, по сути, сделал для пиратов в Ирландии то, что Киллигрю и сэр Джон Перрот делали для них в Корнуолле и Южном Уэльсе. Когда влиятельные вельможи становились «прикрытием», пиратство, безусловно, было стоящей игрой… И поскольку королевский флот практически не существовал вплоть до второй половины века, когда Яков II обеспечил ему надёжную поддержку, было поистине невозможно «отслеживать и отваживать жителей от торговли с этими кровопийцами», если пользоваться цветистым слогом лорда Данверса.

О размахе пиратской вольницы можно судить по тому факту, что в начале 1609 года сам Данверс был блокирован в городе Корке четырьмя пиратскими судами с более чем тремя сотнями людей. Лорд-председатель же не мог отрядить и одного корабля, достаточно сильного, чтобы разбить грабителей, поэтому ему пришлось отсиживаться в Корке, пока незваные гости повсюду бороздили прибрежные воды в поисках припасов. Для того чтобы не дать им снова пополниться провизией в графстве Корк, поставки зерна, обычно отправлявшиеся из этого графства, были прекращены, но это, скорее, куда больше разозлило местных жителей, чем пиратов. Позднее в этом же году ещё более многочисленная армада пиратов, насчитывавшая И кораблей и 1 000 человек, высадилась на берег. [Это был капитан Уорд и его флотилия из Туниса.] Сэр Ричард Морисон, бывший тогда вице-председателем Манстера, оказался бессилен противостоять им и был вынужден обратиться к старому и явно неэффективному приёму дарования им прощения. «Пираты постоянно останавливаются для ремонта на западном побережье провинции, – заявлял он лорду Солсбери, – учитывая отдалённость этих мест, дикость людей, а также силу и богатство пиратов, как в отношении командования, так и в получении поддержки, нам очень сложно будет противостоять или избавиться от них».

Таково было положение дел, когда Берехавен впервые привлёк к себе гневное внимание английского правительства. Событие происходило в дни Доннела О’Салливана Бера. Это место идеально подходило и подходит в качестве защищённой гавани. В доказательство достаточно лишь напомнить, что именно здесь, согласно договору 1921 года, Великобритания сохранила за собой одну из своих военно-морских баз. Это действительно гавань в гавани, поскольку она далеко вдаётся в залив Бантри, известный как один из самых великолепных и живописных природных портов.

Даже в середине восемнадцатого века можно было сказать, что залива Бантри хватило бы, чтобы вместить все суда Европы, и такое заявление совсем не выглядело бы абсурдным, поскольку его размер двадцать одна миля длиной и в среднем три мили шириной. Кроме того, он глубок. Местная гавань образуется островом Бере, гористой полоской земли примерно в 7 миль длиной и шириной в полторы мили, лежащей у северного берега залива Бантри. Если смотреть на него с высшей точки залива, то есть с его восточной оконечности, этот остров поразительно