Закончился день тем, что Блэки Тою, Джонни Йи и Морскому Псу Вонг Суню были предъявлены обвинения в нарушении федеральных законов, запрещавших хранение и распространение наркотиков, после чего они все были отпущены. Через несколько дней они явились для дачи показаний. Адвокатов у них не было. Агенты предупредили всех троих, что у них есть право молчать и не давать показаний, которые могут быть использованы в целях обвинения, но все трое согласились дать показания. Разговор с подозреваемыми велся на китайском языке, а показания потом были записаны по-английски. Затем агент Вонг устно перевел каждому на китайский их собственные показания и попросил подписать протокол. Все трое подтвердили, что агент записал все правильно, но подписывать свои показания отказались, причем каждый спросил, подписали ли свои показания другие.

На суде федеральные прокуроры представили четыре доказательства: 1) заявление Блэки Тоя при аресте, 2) героин, найденный у Джонни Йи, 3) письменное заявление, которое Той так и не подписал, и 4) заявление Морского Пса Вонг Суня, сделанное до суда.

Защита опротестовала принятие судом этих доказательств на том основании, что все они явились «плодами» незаконных арестов и обысков. Тем не менее Джонни Йи и Вонг Сунь были признаны виновными в транспортировке и хранении нелегального героина. Апелляционный суд подтвердил это решение, но при этом постановил, что аресты действительно производились в нарушение Четвертой поправки, так как агенты действовали без надлежащего ордера на арест. Несмотря на незаконность арестов, Апелляционный суд усмотрел, что доказательства, предоставленные обвинением, не являлись «плодами» незаконных арестов, а следовательно, могли быть представлены в суд. Суд также постановил, что ни Хом Вэй, ни Джонни Йи не являлись надежными свидетелями, следовательно их показания не могли считаться достаточным основанием для ареста Блэки Тоя и Морского Пса – Вонг Суня без ордера. Вот в таком виде дело Вонг Суня прибыло в Верховный суд США по судебному приказу certiorari.

Главный вопрос, на который должен был ответить Верховный суд, сводился к следующему: являлась ли полученная агентами информация основанием для получения ордера на арест Блэки Тоя? Напомню, что владельца прачечной Блэки Тоя арестовали и допросили на основании показаний Хома Вэя, а следовательно, вопрос можно перефразировать так: считалась ли информация, предоставленная Вэем, достаточным основанием для дальнейших действий агентов, первым из которых (действий) был визит в прачечную Блэки Тоя?

До того июньского дня, когда произошли все описываемые события, агенты никогда не имели дела с Хомом Вэем, никогда не пользовались исходящей от него информацией, т. е. у них изначально не было оснований считать Хома Вэя надежным и проверенным источником информации. И тем не менее агенты решили действовать на основании показаний Хома Вэя, который описал человека не по имени, а по кличке, не мог назвать точного адреса прачечной, а просто сказал, что она находится на улице Левенворт.

Судья Бреннан, писавший текст решения за большинство, отметил, что точная идентификация личности, полученная от проверенного источника информации, может служить достаточным основанием для ареста при условии, что такая информация с большой степенью вероятности приведет агентов к месту, где находится подозреваемый. Но в данном случае Хом Вэй как бы предложил агентам прочесать всю улицу Левенворт (а это, отметил Бреннан, 30 кварталов) в поисках нужной прачечной. Далее – вывеска на прачечной гласила «Прачечная Оя», т. е. никак не совпадала с кличкой «Блэки Той», которую сообщил агентам Хом Вэй. Чисто случайно «Прачечная Оя» оказалась именно той самой прачечной, которую агенты искали, но настоящее имя ее владельца было Джеймс Ва Той, а не Блэки Той, и агенты не удосужились убедиться в том, что Джеймс Ва Той имел хоть какое-то уголовное прошлое, или в том, что в базе данных существует хоть какая-то уличающая его информация, которая позволила бы сузить поиск до человека с этим именем. Судья Бреннан отметил, что, даже если бы агенты сделали попытку получить ордер на арест Джеймса Ва Тоя, у них бы ничего не вышло, так как их запрос не соответствовал бы требованиям Федерального уголовно-процессуального кодекса, настолько ненадежной, туманной и явно недостаточной была полученная ими информация.

Судья Бреннан отверг аргумент прокуроров, что поведение Блэки Тоя дало агентам основание для его преследования и дальнейшего обыска и ареста – ведь он захлопнул дверь и бросился бежать, когда узнал, что перед ним агент по борьбе с наркотиками. Бреннан отметил, что поведение Тоя необязательно свидетельствовало о его виновности, поскольку агент Вонг сначала представился посетителем, которому была нужна прачечная и химчистка, а уж потом объявил, кто он на самом деле. Бреннан посчитал, что поведение агента не было однозначным, и последующая правильная идентификация своей должности необязательно должна была рассеять первое впечатление, которое могло сложиться у Тоя о посетителе. Следовательно, заключает судья Бреннан, отказ Тоя впустить агентов и его дальнейшая попытка убежать могут с таким же успехом означать его естественное желание дать отпор или избежать конфронтации с неизвестными ему людьми, пытающимися незаконно проникнуть в его помещение. Бреннан также отмечает, что в сложившейся ситуации не было никаких экстраординарных обстоятельств, которые бы могли оправдать ложь агента перед тем, как он и его напарники взломали дверью. Именно странные поступки агентов, считает Бреннан, спровоцировали двусмысленное поведение Тоя.

Согласно Четвертой поправке одного подозрения недостаточно, чтобы арестовать человека или обыскать его или его жилье. Обоснованная причина для обыска – это такая причина, которую разумный, взвешенный человек сочтет достаточной для вывода о том, что было совершено преступление. И, продолжает Бреннан, смягчение этого требования неминуемо приведет к тому, что «мы все окажемся жертвами капризов и вздорности правоохранительных органов». Бреннан заключает, что на основании той скудной информации, которую предоставил агентам по борьбе с наркотиками Хом Вэй, ни один здравомыслящий федеральный судья не подписал бы ордер на обыск.

Доказательствами могут быть как вещественные улики, так и устные показания. Правило исключения традиционно блокирует представление в суд обоих типов доказательств, если таковые были получены в результате незаконного вторжения. Таким образом, устные показания, данные немедленно после незаконного вторжения, являются в той же степени результатом незаконного вторжения, что и материальные улики. Многие решения Верховного суда США подтверждают, что нет никаких различий между материальными доказательствами и устными показаниями (например, в делах «Рея против Соединенных Штатов» / Rea v. United States, 350 U.S. 214; «Элкинс против Соединенных Штатов» / Elkins v. United States, 364 U.S. 206). Бреннан подчеркивает, что делать различие между вещественными доказательствами и доказательствами в виде невещественных словесных показаний будет слишком большой