Сделав несколько хитрых петель и убедившись в полном отсутствии стороннего наблюдения, штаб-майор подошел к высокому кустарнику и, пробравшись через него, оказался возле высокого деревянного забора, выкрашенного обычной гашеной известью. Чуть поднатужившись, он оторвал широкую штакетину и проскользнул на территорию домовладения, где скрывалась баронесса. Обогнув небольшой сад и подойдя к двери черного входа, он достал ключ и, открыв замок, вошел в дом. Поднявшись на второй этаж, сначала огляделся, но никого не увидел, внимательно прислушался, но в доме стояла мертвая тишина.

– Фаина, ты где?! Это я, твой братец Игнатий, я здесь один, не бойся! – во все горло крикнул штаб-майор, и спустя несколько мгновений открылись две двери в разных сторонах второго этажа, из комнат вышли баронесса и Ольга, вооружены они были охотничьими ружьями крупного калибра. Увидев своего дальнего родственника, баронесса опустила ствол вниз и, с облегчением выдохнув, произнесла:

– Ты нас напугал, Игнатий, честное слово, не ожидала тебя увидеть в ближайшее время, ты ведь сейчас постоянно занят, даже дома бываешь эпизодически, а это нехорошо.

– Что делать, служба есть служба. Насилу выбрал время, чтобы к тебе наведаться и серьезно поговорить, – отозвался штаб-майор и хотел было продолжить, но первой заговорила баронесса:

– Это действительно хорошо, нам с тобой о многом надо поговорить и обсудить, что делать дальше, слишком все непонятно стало. Игнатий, давай пройдем в кабинет и там поговорим, а Ольга присмотрит за внешним периметром.

Понимающе кивнув, штаб-майор прошел вместе с баронессой в кабинет, где они расположились в удобных креслах друг напротив друга. Внимательно изучив его лицо, баронесса, глубоко вздохнув, задала интересующий ее вопрос:

– Игнатий, сколько мы еще можем находиться на нелегальном положении, если меня Управление криминальной полиции сняло с общеимперского розыска и принесло официальные извинения за допущенную следствием ошибку?

– Фаина, на этот вопрос я ответить не в силах, я многого не знаю и ко многим вещам допуска не имею вообще, но я тебя уверяю, нынче время таково, что доверять ни ты, ни я не можем вообще никому, слишком все сложно стало. В империи происходят какие-то странные и непонятные дела, и что характерно, детонатором многого, как это ни покажется тебе странным, являются те двое, которых ты где-то нашла. Я уж и не знаю теперь, кто это такие, но если быть предельно откровенным, я по-настоящему страшусь, если в центральном аппарате тайной полиции выяснят, что я имею прямое отношение к этим людям. Благодаря своей предусмотрительности, я устроил их официальным путем через своего знакомого, а он в свою очередь обезопасил себя, организовав это дело таким образом, что тот, кто их принял, недавно скончался от застарелой болезни, и вместе с ним ушли все концы в воду. Я категорически отказываюсь иметь какие-либо дела с этими людьми, что и тебе настоятельно рекомендую, они реально очень опасны.

Удивленно хлопнув глазами, баронесса, пристально вглядевшись в глаза штаб-майора, в которых читался тщательно скрываемый страх, поднялась с кресла, в глубокой задумчивости пройдясь по кабинету, остановилась возле невысокого журнального столика и негромко задала вопрос:

– Что они такого ужасного сотворили?

– Прямо-таки ужасного ничего, но ой, как могут, но прежде чем я отвечу на твой вопрос, скажи мне правду, где ты нашла этих людей? – с нескрываемым подозрением всматриваясь в глаза баронессы, поинтересовался штаб-майор, совсем не веря в ту версию, которую она ему в свое время озвучивала.

– Игнатий, я тебе все честно рассказала, как это было, и мне к этому добавить совершенно нечего. Они явились ко мне с личными документами, оружием и полетным планшетом моего мужа, где находилось, помимо полетной карты, вскрытое донесение. С их слов, они нашли самолет, в кабине которого было мумифицированное тело моего супруга. Ты сам читал медицинское заключение, так же как и заключение технической экспертизы самолета. Все, что эти двое говорили, полностью было подтверждено, и сомневаться тут объективных оснований нет, разве не так? Или ты подозреваешь их в работе на гальзианскую разведку?

– Вот уж нет, на гальзианцев они работать не могут вообще никак, а на кого-то из представителей высшего истеблишмента империи, так точно. Они профессионалы очень высокого полета, я с такими за все время своей службы в тайной полиции несколько раз пересекался, и все они под кем-то ходили. Ты себе даже не представляешь, какого шороха они навели в личном секретариате князя Тогура. Начальник тайной полиции желает лично с ними поговорить, а это уже само по себе нонсенс. Такого вообще никогда не было, чтобы князь Тогур так возбудился, хотя конечно, оснований для этого хоть отбавляй, – в задумчивости мотая головой, проворчал штаб-майор и после короткой паузы вновь продолжил говорить: – Хочешь верь, сестрица, а хочешь нет, но я в последнее время держусь подальше от поступающей оперативной информации только лишь из одного опасения, чтобы меня не заподозрили в причастности к этой отмороженной парочке. Центральный аппарат тайной полиции растревожен как осиный улей, любая информация с упоминанием лейтенанта Лексия Тутовина и его напарника прапорщика Вина Дулиттла проходит под грифом «Молния» и «Особо секретно», а это не шутки, доложу я тебе. По результатам их деятельности следственным отделом были возбуждены более трех десятков уголовных дел касательно измены Родине и шпионаже в интересах гальзианской разведки, а также крупных хищений государственного имущества и взяточничества в особо крупных размерах. Насколько я знаю, уже сейчас в том числе и моим департаментом взяты под стражу порядка пятидесяти высокопоставленных лиц как в вооруженных силах, так и в государственном аппарате. Все они содержатся в одиночных камерах в следственном изоляторе тайной полиции.

– Так это же очень хорошо! Не пойму, почему ты такой растревоженный, ведь они четко выполняют взятые на себя обязательства по расследованию гибели моего супруга и, как я вижу, они до виновников его гибели непременно доберутся, чему я буду очень рада, – улыбаясь одними губами, баронесса пыталась понять, почему ее дальний родственник был совсем не в восторге от происходящего.

– Фаина, ты не понимаешь, тут уже даже не о резиденте гальзианской политической разведки, окопавшемся в Генеральном штабе, идет речь, все во много раз серьезнее, чем ты себе можешь представить. Понимаешь, империя – это не только законы и правила, знаки и символы, а также официальные и неофициальные традиции, но и еще негласный межэлитный договор, основанный на системе сдержек и противовесов. На этом и держатся внутренний мир и спокойствие империи, а тут какие-то перцы, ведя расследование, идут в буквальном