Дрю слышала об этом лесе: море деревьев, в которых текла кровь давно умерших предков-воинов. От этих слов волосы на руках покрылись мурашками, но она не стала перебивать, не стала задавать вопросов.

Талемир указал на ночь, охваченную бурей.

— Битва произошла там, за водопадом, в самом сердце всего королевства. Они уже захватили Кираун на севере и ваш университет на восточном острове… Они наступали на нас со всех сторон. Я и Малик — брат Уайлдера — возглавили оборону. Но то, с чем мы столкнулись, было не столько нападением, сколько истреблением. В тот день мы потеряли больше воинов и боевых мечей, чем я мог сосчитать, и все равно мы сражались.

Талемир отпил еще из своей фляги, словно спиртное придавало ему сил продолжать.

— Мы с Маликом оказались в самом центре сражения, среди руин старого храма. Ваш народ называет его Ислатон.

Дрю знала это место. Это был не столько храм, сколько круглый каменный памятник Фуриям. Она не раз проезжала мимо него во время своих путешествий по пути в Университет Наарвы — и как дворянка, и как рейнджер, которым она стала позже.

— Вокруг нас убивали наших людей. Мы с Маликом сражались спина к спине, вырезая столько сердец рейфов, сколько могли, бросая истекающие кровью черные массы на землю и поджигая их для пущей убедительности. Но они были неумолимы. Все отчеты недооценивали размеры их роя… — Он замолчал и схватился за подоконник, костяшки его пальцев побледнели. — Малик пал первым. Я узнал об этом только потому, что услышал крик Уайлдера с другого конца поля боя. Под когтями двух рейфов тьмы он упал на руины храма. Я бросился к нему, но было уже слишком поздно. Его голова, лицо… Они были неузнаваемы…

Талемир резко вдохнул, слова вырвались наружу, словно на свободу.

— Вот тогда-то меня и накрыло. Рейф. Он отличался от остальных. У него были рога, он был гораздо крупнее, и сила его была гораздо сильнее. Ленты теней подняли меня в воздух, и весь остальной мир исчез. Все кошмары, которые я когда-либо видел, пронеслись передо мной, окутанные тьмой и болью… А потом эта штука… Она проникла мне в грудь.

Его взгляд скользнул к ней, и по одному этому взгляду Дрю поняла, он никогда и никому не рассказывал об этом раньше.

— Он держал мое сердце, — прошептал он. — Он держал мое сердце, его когти пронзали его и распространяли свое черное проклятие. Я чувствовал каждую мучительную секунду, пока Уайлдер не пронзил его спину. Этого оказалось достаточно, чтобы отвлечь монстра. Он сбросил меня, и я сквозь дымку теней наблюдал, как Уайлдер отбивается от него. Это было последнее, что я видел… Очнулся я привязанным к лошади, когда ехал обратно к кораблям, после того как тьма раз и навсегда захватила Наарву.

— Боги… — пробормотала Дрю, не в силах смотреть в глаза Боевому Мечу.

— Как только я пришел в себя, я понял, что что-то не так. Но потребовались недели, чтобы понять, что именно меня мучает. Рейф, в лапы которого я попал, не был обычным пехотинец из их рода. Это был регульд жнец. Король рейфов, способный порождать новых. Эта чертова тварь все еще где-то там. — Он вздрогнул.

— И никто не знает?

— Кроме мастера-алхимика в Тезмарре, только ты. Хотя, думаю, Малик подозревает.

— Малик? Он выжил?

— Едва ли. Он сильно изменился с того дня. Он больше не говорит. Кроме всего прочего, он полностью лишен речи.

Дрю сглотнула комок в горле, внутри нее зашевелились противоречивые чувства. Это было настоящее человеческое горе, глубокая, неизгладимая травма.

— Мне жаль. За то, что случилось с тобой. И за твоего друга.

— Мне не нужна твоя жалость.

— Есть разница между жалостью и сочувствием, Боевой Меч.

Он склонил голову.

— Полагаю, ты права. Теперь ты знаешь… как создается монстр.

— Думаешь, именно поэтому они забрали наших людей? Чтобы сделать больше рейфов?

Талемир потер затылок.

— Не могу сказать.

Дрю смотрела вдаль, представляя себе Ислатон с его белыми каменными колоннами среди некогда зеленеющих трав. Она представила себе битву, о которой рассказывал Талемир, кровь, забрызгавшую эти меловые руины.

— Я до сих пор иногда чувствую этот запах… — сказал Талемир, его голос звучал отстраненно. — Даже спустя столько времени, когда я возвращаюсь в Тезмарр. Я чувствую этот их ужасный запах жженой волос. Я чертовски его ненавижу.

— От тебя так не пахнет, — услышала Дрю, и слова сами собой вырвались у нее.

Талемир повернулся к ней, подняв брови.

— Нет? Какое облегчение!

Дрю чуть было не сказала ему, что от него пахнет кедром и темными цветами, но остановилась. Вместо этого она направилась к двери.

— Ты когда-нибудь слышала об источниках в Авеуме? — спросила она, взявшись за ручку. — Я читала истории о Бассейнах Чистоты. Люди со всего мира отправляются в паломничество, чтобы найти их, надеясь, что вода в них излечит всевозможные болезни и недуги.

— Я знаю источники, о которых ты говорите. При прохождении Великого Обряда Боевой Меч получает в дар флакон с такими водами. Но, увы, даже самые чистые источники не могут очистить меня от тьмы.

— Значит, ты использовал свой?

— Я пытался. Возможно, к тому моменту я уже зашел слишком далеко.

— Возможно, тебе понадобилось больше, чем флакон.

— Мы никогда не узнаем.

— Если ты так говоришь… — допустила Дрю. — Что еще они дают тебе? Когда ты проходишь обряд?

— Сталь из Наарвы, как ты знаешь. Жеребец из Твера, доспехи из Делмира, яд из Харента… — Он на мгновение замешкался, его взгляд задержался на ее запястье. — Теперь, когда мы сблизились из-за моего ужасного прошлого и ты выпытала у меня кое-какие секреты, почему бы тебе не показать мне этот браслет?

Дрю мрачно усмехнулась.

— Хорошая попытка, теневой монстр.

Она оставила его наблюдать за происходящим.

Ночь была длинной, ее нарушали только удары бури и дрожание камня. Дрю сидела с компанией, не отрываясь от Адриенны, пока мужчины говорили о войне и женщинах. Многие рейнджеры были склонны делиться одними и теми же историями снова и снова, ведь после падения их королевства у них не осталось ничего, кроме рассказов о давно минувшей славе.

Спустя, казалось, несколько часов Талемир спустился по ступеням, а Баледор занял свое место на посту. Опустившись на землю у небольшого костра и приняв от своего протеже горбушку хлеба, Боевой Меч выглядел глубоко задумавшимся.

Уайлдер почувствовал, что настроение нужно поднимать. Он похлопал старшего воина по плечу и обратился к группе.

— Вы когда-нибудь