Шрифт:
Закладка:
Только она не собиралась его превосходить.
Талемир Старлинг, несмотря на огромные размеры и его жеребца, не отставал от нее, пока они мчались по заросшим землям Наарвы.
Она не заметила широкой ухмылки на его лице, когда он направил своего скакуна в элегантный прыжок через навязчивые заросли. Там была радость, неприкрытая радость. И на мгновение она позволила себе тоже почувствовать ее. В Наарве осталось мало людей, способных не отставать от нее в езде.
Терренс то пикировал, то взмывал ввысь, его огромные крылья бились о серое небо.
Они ехали рядом с рекой, которая текла от Кирауна до самой южной точки острова и втекала в большое озеро. Воздух там был еще холоднее, чем на обнаженных щеках Дрю, но он заставлял ее чувствовать себя живой, заставлял на кратчайшие мгновения забывать обо всем. В таком темпе они добрались до водопада, Скорби Фурий, который обрушивался в нижнюю часть острова, крутой и неумолимый.
Дрю остановила их, когда они приблизились к краю обрыва. В ближайшее время галопом по равнинам скакать не придется, потому что спуск был крутым и опасным. Им придется идти очень медленно.
Дрю сошла с коня и осмотрела узкую каменистую тропинку, уходящую в скалу.
Ты знаешь, почему эти водопады называются Скорбью Фурий? — спросил Талемир, перекрикивая рев воды.
— Понятия не имею, — полукриком ответила Дрю, все еще пытаясь определить наиболее безопасный путь к вершине тропы. Держа в руках поводья, она отвела свою лошадь, а также Талемира и его жеребца на несколько ярдов от полноводного водопада. Она уже дюжину раз спускалась по этому спуску, и каждый раз ей с трудом удавалось отыскать его начало среди зарослей лиан и разрушающегося фасада.
— Почему бы тебе не сказать мне, пока я нахожу эту чертову тропу? — сказала она, продолжая осматривать неразличимое месиво из скал и листвы перед ними.
— Когда умерла мать трех Фурий, богини войны плакали так сильно, что своими слезами пробили в земле трещину…
Дрю остановилась в поисках тропы. Она была очарована мелодичным голосом Талемира. Но сама история будила в ней давнюю ярость. Тот факт, что первые Боевые Мечи, Фурии, были женщинами, на протяжении многих лет старательно игнорировался. Памятники в их честь стояли по всему среднеземью, и все же Тезмарр, родина той самой гильдии воинов, которая вдохновляла их, больше не позволял женщинам участвовать в тренировках. Дрю задалась вопросом: если бы этого правила не существовало, могла бы она быть там сейчас…
Что-то привлекло ее внимание.
— Там! — Она указала на место, где начиналась тропа.
— Долго же ты шла, — сказал Талемир.
— Ты все это время знал, где она находится?
— Конечно. — Он сел на своего жеребца. — Ислатон находится сразу за этими водопадами и через болота. Я же говорил тебе, что бывал здесь раньше.
— Мог бы и сказать.
— А я-то думал, что ты наслаждаешься моим рассказом.
— А я-то думала, что мы вот-вот поладим.
Как бы ни раздражал ее Боевой Меч, спуск по крутому склону был медленным и трудоемким, и вскоре Дрю искала способ скоротать время, чтобы отвлечься от боли в позвоночнике, возникающей при откидывании назад в седле.
— Книги, которые ты читаешь, — рискнула она, оглянувшись на него через плечо.
В этих лесных глазах уже блестел отблеск веселья, и она почти не спрашивала его.
— Да? — ухмыльнулся он.
Она разжала челюсти.
— И о чем же они?
Талемир дразняще приподнял бровь.
— Что заставило тебя полюбопытствовать, Дикий Огонь?
Дрю в досаде щелкнула языком.
— Забудь об этом.
Но Талемир подтолкнул свою лошадь поближе к ней.
— Та, которую я сейчас читаю, рассказывает о романтических приключениях Валиан Киндред.
— О чем?
— Валиан Киндред. Раса женщин-воинов из далеких земель за Завесой.
— Что ты знаешь о землях за Завесой?
— Только то, что я читал в книгах.
— Романтические книги.
— Среди прочих, да.
— А ты когда-нибудь был там?
— За Завесой?
— Да.
— Не могу сказать, что бывал. Ты хотела бы побывать там?
— Я не знала, что жители среднеземья могут это делать, — ответила Дрю.
— Как сказал бы мой ученик, где есть воля, там есть и путь.
— Он больше не твой ученик.
— Так ему хочется верить.
Дрю повернулась в седле и посмотрела на Боевого Меча, на его красивом лице появилось ласковое выражение.
— О? — спросила она. — Когда же ученик переходит в другой ранг?
Талемир улыбнулся.
— Когда у него появляется собственный ученик.
Дрю снова повернулась к узкой тропе перед ней.
— Как ты думаешь, он когда-нибудь возьмет ученика?
— В этом я не сомневаюсь, — ответил Талемир.
На полпути тропа вышла на ровную поляну, и Дрю настояла, чтобы они дали отдых лошадям. На шерсти бедных зверей блестели капельки пота. Позаботившись о них, она повернулась к водопаду и почувствовала на лице легкие брызги. Журчание воды напоминало о том, насколько она была грязной, несмотря на то что Адриенна торопливо пыталась помыться у колодца. Ее кожа все еще была в пятнах крови, как человеческой, так и рейфов, не говоря уже о других загрязнениях. Она взглянула на Талемира, который стоял у края обрыва и пил из своей фляги. Как ни странно, боевой меч подходил к его грязному, изрезанному виду.
Но он был хмур.
На лице Талемира появилось озабоченное выражение, и Дрю проследила за его взглядом до того места, где Терренс только что неуклюже приземлился в грязь.
Терренс не был неуклюжим.
Что-то было не так.
Но Талемир был быстрее ее. Он уже был у ястреба и, забыв о страхе за свои пальцы, осторожно расправлял правое крыло Терренса.
Среди бурых перьев виднелась кровь.
Терренс слабо вскрикнул.
— Он ранен. — Боевой Меч осторожно расправил перья, пытаясь найти источник кровотечения.
В груди у Дрю все сжалось. Как она могла не заметить? Как она позволила бедному существу пролететь несколько миль? Она хотела оттолкнуть Талемира в сторону, но Терренс не сопротивлялся, осматривая ногу птицы.
— Это не его крыло. — Талемир нахмурил брови. — Не думаю, что все так плохо, как мне показалось, но рану нужно промыть.
— Я промою, — сказала Дрю, наконец оттолкнув его руки.
— Наверное, так будет лучше, — согласился воин. — Я оставлю вас.
Дрю почти не обращала на него внимания, поднимая Терренса на руки. Она не держала его так с тех пор, как он был птенцом.
Не обращая внимания на крики ястреба о боли, она промыла рану водой из фляги. Это была рваная
