перевели в следственный изолятор. Я прикинул, что лотерейный немало поколесил по Советскому Союзу, пока не осел в кармане хлопкороба. И его стоимость с двенадцати тысяч (полученных бородачом в полосатом костюме) до сорока пяти тысяч (которые отстегнул за него «самый обыкновенный» директор совхоза, чтобы «не выделяться» среди коллег) выросла не за одну-две перепродажи.

Хлопкороб, как я теперь предполагал, обратился за выигрышем только весной тысяча девятьсот семьдесят пятого года. И узнал, что его лотерейный билет поддельный. Точнее (как я после прочёл уже в другой статье), тот лотерейный билет был вполне настоящий. Вот только некий умелец вытравил на нём прежний номер — заменил его на выигрышный. Я читал статью о бывшем работнике Гознака, что подделывал выигрышные лотерейные билеты в семидесятых годах. Помнил, что его деятельность «навела шороху»: за его поимкой следил лично министр МВД Николай Анисимович Щёлоков. Но имя и фамилию того умельца я не вспомнил.

Зато не сомневался, что именно одна из подделок «того самого» бывшего работника Гознака досталась в сентябре тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года Игорю Матвеевичу Сельчику. Если верить интернету, то продажи своих подделок умелец из Гознака совершал лично. И приметная чёрная борода на его лице красовалась неспроста: дядя Саша говорил, что бородача видели лишь в комиссионке и на железнодорожном вокзале — больше нигде в нашем городе милиционеры его следов не обнаружили. Я предположил, что приехал и уехал торговец поддельными лотерейными билетами гладко выбритый.

В моей прошлой жизни «фальшивобилетчика» задержали в конце семидесятых годов. И так же, как и моего младшего брата, приговорили к исключительной мере наказания. Умелец из Гознака, без сомнения, был талантливым человеком. Вот только превратился в обычного преступника — никакой симпатии к нему я не испытывал. И если ставить его судьбу на другую чашу весов с судьбой той же Марго, то без сомнений и угрызений совести обменял бы этого «фальшивобилетчика» на развод Маргариты Лаврентьевны. Поэтому я без раздумий зачислил бывшего работника Гознака в список доступных мне «заклинаний».

* * *

Лемешев «тогда» утверждал, что видел Сельчика и чернобородого «в обед». Я плохо представлял, какому именно времени его «обед» соответствовал. Поэтому запасся ещё тёплыми жареными семечками и пахнувшими типографской краской газетами. Натянул штаны (от пылившейся в шкафу с прошлого года «парадки») и тельняшку. Уже утром я уселся на лавку в сквере (с которой просматривался вход в комиссионный магазин) — успел к открытию комиссионки. Изобразил беспечного гуляку: почитывал купленную в киоске «Союзпечать» «свежую» прессу, зевал, сплёвывал себе под ноги шелуху от семян подсолнечника. Привлекал к себе внимание бродивших по скверу с колясками скучающих молодых мамаш, отгонял газетой едва ли не запрыгивавших мне на колени нахальных голубей.

Моё воображение давно нарисовало картину того, как проходила сцена встречи второго секретаря горкома с продавцом лотерейного билета. Но одно дело представить встречу, а совсем другое — увидеть её наяву, будто на экране кинотеатра. К тому же, дядя Саша в своём рассказе упомянул о самой встрече «продавца» и «покупателя» вскользь. Наглый голубь в очередной раз приземлился рядом со мной на скамью — я отмахнулся от него скрученным в трубочку «Советским спортом». Птица неохотно, но всё же соскочила на землю. В третий раз проходившая мимо меня с коляской курносая молодая мамочка иронично усмехнулась и мазнула взглядом по моему лицу. Но теперь я не взглянул ей вслед. Потому что заметил шагавшего к входу в комиссионный магазин второго секретаря горкома.

Я отметил, что свой «Москвич» Игорь Матвеевич оставил не около входа в магазин. Будто он стеснялся, что прибыл в автомобиле «не по статусу». Сельчик шаркал внешними частями стоп, точно выбрался не из салона автомобиля, а соскочил с коня. Озирался по сторонам, сверкая раскрасневшимся лицом. Шёл он к магазину с пустыми руками, без сумки — карманы его костюма не оттопыривались из-за распиханных по ним пачек банкнот. «Сделка всё же состоится не сейчас», — решил я. Сунул в рот семечку. Видел, как Игорь Матвеевич резво взбежал по ступеням и решительно потянул за дверную ручку. Сплюнул шелуху — к ней наперегонки рванули сразу четыре голубя. «Первый на месте, — подумал я. — Замечательно. Ждём чернобородого. А вот дядя Саша сегодня не придёт».

Предполагаемый продавец лотерейного билета явился к магазину на трамвае. Я заметил его ещё на остановке. Мятый серый костюм в тонкую тёмную полоску, копна чёрных волос, пышная борода и густые брови — дядя Саша описал «фальшивобилетчика» очень точно. Борода и волосы неспешно бредущего к комиссионке мужчины притягивали к себе взгляд, отвлекали внимание от прочих деталей внешности. Я отметил, что у ботинок бородача необычайно высокая по нынешним временам платформа (словно к ним по ошибке на фабрике прибили сразу три подошвы). Обратил внимание, что продавец билета шёл на встречу с покупателем без галстука. И с пустыми руками… хотя в его кармане наверняка лежала газета с результатами розыгрыша лотереи и тот самый «выигрышный» билет.

Предполагаемый бывший работник Гознака вбежал по ступеням резво и вошёл в магазин будто показательно беспечно, не гляделся по сторонам. Я взглянул на часы — засёк время. Прикинул, что беседа «продавца» и «покупателя» продлится не больше четверти часа: сделка сейчас не состоится, а на сверку номера лотерейного билета с таблицей в газете много времени не понадобится. Громко зевнул — с ближайшего дерева взлетел испуганный воробей, бродившие рядом с моей скамейкой голуби настороженно заворковали. Я отыскал взглядом шагавшую по аллеям курносую мамашу (после родов у неё сохранилась симпатичная фигура). Зажмурился от света выглянувшего из-за облаков солнца. Краем глаза заметил движение около комиссионки — повернул голову.

Пробормотал:

— Как интересно.

У тротуара напротив двери комиссионного магазина остановился знакомый светло-голубой автомобиль ГАЗ-21 «Волга». Я пробежался по нему взглядом и убедился, что не обознался. Потому что из машины через переднюю пассажирскую дверь выбрался директор швейной фабрики. Прохоров обернулся и о чём-то сообщил оставшемуся в салоне водителю. Илья Владимирович кивнул и направился к двери магазина. Я потёр гладковыбритый подбородок. Усмехнулся. Потому что сообразил, с какой целью Илья Владимирович «в обед» наведался в магазин. Меньше чем через пять минут я убедился, что не ошибся: Прохоров вышел из комиссионки с небольшим бумажным свёртком в руке, куда в аккурат поместились бы упаковки с импортными капроновыми колготками.

«На этот раз повезло Варваре Сергеевне, — подумал я. — Но снова, как и в прошлый раз, колготки достались жене директора швейной фабрики». «Волга» Прохорова не задержалась около магазина. Я сверился с часами — из выделенных мной на