В Константинополе, как и в любом другом большом городе, хватало бездомных, которые проводили всю свою жизнь под открытым небом, хотя источники и сообщают о богадельнях, а многие часто ночевали в портиках и церковных галереях. В особый холод, как, например, зимой 928 года, император приказывал забить эти галереи досками, чтобы хоть как-то защитить людей от снега и холода[201].

Для маленьких повседневных радостей имелись многочисленные харчевни, деятельность которых, по крайней мере, в некоторые века, регулировалась государством. По воскресеньям и в большие праздники хозяева не должны были до второго часа дня (после восхода солнца, то есть примерно до 8 утра) ни наливать вина, ни подавать еды, а с наступлением второго часа ночи (после захода солнца, то есть около 8 вечера) – всякий день закрывать свои заведения и гасить огонь, «чтобы тем, которые весь день сидят в кабачках, не было разрешено приходить туда же и ночью и чтобы в пьяном виде они не устраивали драк, насилий и всякого безобразия»[202]. Конечно, эти предписания имели мало эффекта, как показывает замечание – несколько преувеличенное – Одона Дёйльского (1147 год): «Сам же город грязен и зловонен, и многие его места осуждены на вечный мрак; ведь богачи затемняют своими постройками улицы и оставляют эти грязные и мрачные места беднякам и чужеземцам; здесь совершаются убийства и грабежи и другие преступления, которые любят темноту. Более того, в этом городе люди живут без закона, в нем столько же хозяев, сколько богатых людей, и почти столько же воров, сколько людей бедных; ни один преступник не знает здесь ни страха, ни совести, ибо преступление не карается законом и никогда не совершается средь бела дня. Этот город во всем превышает меру – ведь он превосходит другие города как богатством, так и пороком»[203].

Хватало в Константинополе также проституток и публичных домов, пусть источников по этому вопросу для ранних веков значительно больше, чем для более поздних времен. Их можно было встретить в основном в окрестностях многих гаваней, но и на Месе (или вблизи нее), в самом дорогом торговом квартале, был свой бордель. По легенде, Константин приказал построить и публичный дом, чтобы тем самым предотвратить уличную проституцию в этом районе. Только император Феофил в IX веке превратил это заведение в приют. У его входа символически стояла статуя Афродиты на обмотанной тканью деревянной колонне, где клиенты встречались с женщинами; внутри большое пространство было разделено на небольшие «кабинеты» занавесами, натянутыми между колоннами[204]. Император Юстиниан якобы распустил публичные дома, но построил дворец для проституток и обеспечил им средства к существованию, чтобы им не приходилось больше заниматься своим прежним ремеслом[205]. Излюбленные места проституток находились также вблизи крупных церквей, где собиралось много людей.

Болезни, старость, смерть. Константинополь, как большой город и точка пересечения торговых путей, из-за многочисленных посетителей и гостей, а также из-за тесноты во многих кварталах особенно часто страдал от эпидемий, которые источники без различия называют «чумой», даже если это были холера или тиф. В историю литературы вошло знаменитое описание чумы, в котором Прокопий Кесарийский показал эту болезнь, затронувшую даже императора Юстиниана, в 540-х годах, пусть даже он нередко подражает рассказу Фукидида о чуме 429 года до нашей эры в Афинах[206]. Эпидемии в той или иной форме повторялись в последующие века неоднократно и внесли весьма существенный вклад в уменьшение населения города. В середине XIV веке чума – настоящая чума, так называемая «черная смерть», – дошедшая до Западной Европы, не пощадила и Константинополь, тем более что отправной ее точкой был город Каффа на Черном море[207].

К болезням, от которых регулярно страдали жители города, относились ревматизм и артроз, возникавшие из-за неблагоприятных климатических условий, а часто – из-за холодных и влажных жилищ. Костные останки на кладбище Сарачхане у церкви св. Полиевкта демонстрируют даже на туберкулез и проказу, равно как и травмы конечностей, вызванные остеопорозом и насилием[208]. Конечно, возможностей для лечения и профилактики заболеваний в Константинополе было больше, чем в провинции. Знания в области медицины и фармацевтики, собранные в античном мире, сохранялись в большой полноте и могли легко быть применены. Во все времена там существовала возможность получить медицинское образование, и поскольку уже в поздней античности государство передало заботу о больных Церкви, то во многих крупных монастырях Константинополя были отделения для больных[209]. Впрочем, не надо представлять их особенно обширными, а кроме того, остается вопрос, кто мог туда попасть. В одном документе подробно описывается такая больница, построенная императором Иоанном II Комнином в 1136 году для монастыря Пантократора: 61 койка размещалась в 5 палатах, где 35 врачей лечили различные заболевания. Можно исходить из того, что это заведение было доступно только для придворных и высших клириков[210]. Точно так же разным монастырям принадлежали дома для стариков и сирот, которых, однако, никогда не хватило бы для города, где в XII веке было, возможно, 400 000 жителей.

«Акрские столпы» у Сан-Марко в Венеции, взятые из церкви Св. Полиевкта после 1204 г.

Рельефный блок с эпиграммой из Св. Полиевкта. Нач. VI в.

Итак, большинство простого населения и в столице оставалось без компетентной врачебной помощи и полагалось на магические и псевдомедицинские практики, о которых упоминают многие тексты. Недавние исследования могил поздневизантийского времени, расположенных над атриумом бывшей церкви св. Полиевкта и принадлежавших представителям среднего и даже скорее низшего класса Константинополя, показали средний возраст в 26 лет для женщин и в 29 – для мужчин, что намного ниже средней продолжительности жизни в классической древности[211]. Кладбище рядом с Календерихане Джами, более древнее и располагавшееся ближе к Дворцу, дает более высокие показатели: 46 лет для мужчин и 36 – для женщин[212]. Данный вопрос по-прежнему требует дальнейших исследований, чтобы на основе более широкой базы данных можно было получить взвешенные результаты.

Измерения на кладбище в Сарачхане дают возможность сделать также осторожные выводы касательно среднего роста тогдашних жителей города: 168 см у мужчин и 159 – у женщин. Письменные источники относительно возраста у нас имеются, конечно, только для высшего слоя: literati, обитавшие почти без исключения