– Где мы?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Какая-то спецназовская база. Но главное, тут учат боевой магии!

– Да? – безэмоционально спросил Арик и снова замолчал.

А я окончательно растерялся. Арик, которого я знал всё это время, не так отреагировал бы на эту новость! Что же с ним сделал Григорий Ефимович в своей лаборатории? И я окончательно понял, что должен во что бы то ни стало разобраться со всем этим. Хотя бы ради Арика.

Наконец тренировка закончилась, и Боря отпустил нас на обед.

Парни убежали вперёд. Боря глянул на нас с Ариком и пошёл собирать в пластиковую папку чистые листочки для писанок и ручки. Потом взял из корзины мусорный пакет с порванными бумажками и направился к выходу. Обернувшись на крыльце, спросил:

– А вам что, особое приглашение? Борщ ждать не будет!

Мы с Ариком поднялись. Выходить под дождь не хотелось, однако Боря прав, надо идти обедать. И я, приобняв друга за плечо, сказал:

– Пойдём. Сейчас поешь, и станет легче.

Арик первым шагнул под дождь. Он подставил лицо дождинкам, и у меня защемило сердце. Он закрыл глаза и задрал голову. А потом всхлипнул. И я понял, что не от дождя.

– Пойдём, брат! – позвал я его, и Арик, судорожно вздохнув, зашагал рядом со мной.

На крыльце столовой мы остановились на миг. Арик опять глубоко вздохнул, пытаясь справиться с эмоциями, и мы вошли в столовую. Мокрые, как цуцики.

Агафья Ефимовна заворчала, что вот, налили лужи, а ей теперь мыть, и отправила нас умываться и привести себя в порядок, а не в таком виде являться в столовую, ведь мы же не варвары какие? Или варвары? Судя по тому, сколько грязи оставили, самые что ни на есть варвары…

Пришлось доказывать, что нет, не варвары, и идти умываться. И это было очень кстати, потому что Арик смог немного расслабиться и уже более спокойным, хоть и по-прежнему безрадостным, вернуться в столовую.

Агафья Ефимовна всё ещё ворчала, и я применил ход, которому меня научил Николай – с восторгом втянул носом запах и с воодушевлением произнёс:

– М-м! Как вкусно пахнет!

Прозвучало неестественно, и я ткнул Арика в бок, чтобы он поддержал, но тот только вымученно улыбнулся.

Агафья Ефимовна недовольно плюхнула нам в тарелки супа и второго, налила в стаканы чай и повернулась спиной. Я взял хлеб и ложки себе и Арику, и мы пошли к столу.

Свободные места были рядом с Артёмом и Серым.

Арик ел механически, не замечая вкуса еды. Кстати, суп был гороховый, а не борщ, и очень вкусный! Вот умеет же Агафья Ефимовна готовить, хоть и сестра Григория Ефимовича.

Я, кстати, не удержался и поделился этой новостью с парнями, на что Артём с Сергеем только пожали плечами, мол, все знают.

Я, конечно, немного обиделся, но только немного, потому что это очевидно же, что брат и сестра. И что тут такого? Ну брат и сестра и что? Криминала в этом никакого нет! У меня вон тоже сестра есть!

От воспоминания о Соньке сразу настроение испортилось. Я понял, что скучаю по этой егозе. Кто б сказал раньше, что скучать буду – ни за что не поверил бы! А вот заскучал и всё тут… И по маме с папой тоже…

Сразу вспомнилось, какие мама печёт печенки… Вспомнилось, как в последний раз мама, оторвавшись от компьютера, сказала мне: «Сынок, поешь перед уходом». Заодно вспомнилось, как стоял в дверях и слушал отца и его угрозы выпороть, когда вернусь.

Отец никогда меня не бил, и угроза эта была скорее такая, для эмоций, чем всерьёз. И всё-таки, и всё-таки…

И чего я сбежал? Сейчас бы сидел, готовился к поступлению в Академию магии. А я тут лапти плету да дощечки вырезаю под видеокамерами и охраной автоматчиков.

Я невольно вздохнул, и Артём, который уже заканчивал с пюре и гуляшом, спросил у меня, показав глазами на Арика:

– Он был там?

Уточнять, где именно «там», не потребовалось – я очень хорошо помнил, как Артём отреагировал на мой вопрос о подвале.

Я кивнул.

И тогда Артём, глядя на Арика, сказал:

– Я тоже там был.

Арик вздрогнул и недоверчиво посмотрел на Артёма. Тот сидел и сочувственно смотрел на моего друга. И Арик кивнул.

Артём протянул ему руку.

– Артём. Я староста на курсе.

Арик пожал протянутую руку, и я вдруг разозлился – мы с Ариком знакомы с детства, но их с Артёмом связывает что-то, чего я не знаю.

Покопавшись в своих чувствах, я понял, что и не хочу знать.

Я быстро доел и деловито спросил у Артёма:

– Что у нас сегодня дальше по расписанию? – и снова мой голос прозвучал фальшиво.

– Григорий Ефимович передал, что будет какой-то новый предмет. Кто будет его вести, я не знаю, но всем велено идти на веранду.

Сказал он это отстранённо, и при этом смотрел не на меня, а на Арика, и в его взгляде было искреннее сочувствие.

Я тоже сочувствовал Аристарху, ему досталось, конечно! Я это видел. Но что теперь, раскисать, что ли?

Хотя, если честно, выглядел мой друг не очень. Но и застревать в страданиях тоже ни к чему, я считаю. Оно ещё хуже, когда все вокруг начинают жалеть. Нужно заняться делом, и станет легче.

Я убрал посуду, дождался Арика с Артёмом и Серым, и мы все вместе вышли на крыльцо.

Там уже толпились парни – никому не хотелось идти под дождь, тем более что лило уже не слабо.

Но идти было нужно, потому что с той стороны дома к беседке размеренно шагал по лужам сам Григорий Ефимович. Он шёл, как будто не было никакого дождя, как будто струйки не стекали ему за шиворот и по бороде, как будто не промок весь под ливнем.

Парни, как только увидели его, ссыпались с крыльца, как горох. Ну ладно, фасоль. Ну или яблоки… И побежали к веранде. Я тоже, вздохнув, шагнул под проливной дождь. Арик с Артёмом и Серым шагнули следом.

Конечно, я сразу промок. Собственно, я до конца не высох ещё с первого раза. Эх, было бы во что переодеться! Ну да ладно.

Мы подбежали к веранде. Парни уже выстраивались полукругом вокруг Григория Ефимовича. Мы с Ариком, Артёмом и Серым встали сбоку. Я приготовился слушать, и тут все мысли вылетели у меня из головы: Григорий Ефимович был сухой! Даже борода! Даже рубаха! Вообще сухой, как будто только что