белых одеждах с венком на голове. Некоторые же говорят, что видели старуху с серпом или с косой. Очень уж она не любит, когда в это время кто-то по ее владениям шастает. Может и по голове пригладить до солнечного удара, а малых детей с собой забрать и отдать их тому, кому они нужней.

– Что, правда? – спросил Славка.

– Давай на тебе проверим, – хихикнула Катюшка.

– Его Полуденница с собой не уведет, он уже мальчик большой, а по голове погладить может и к земле прибить жарой. Или же решит поиграть, спрячешься от нее в поле или в степи, значит, выиграл, а нет, так сам виноват, узнаешь, насколько у нее серп или коса острая, – продолжила я рассказывать им сказки.

– Ой, фигня все это, – ответил мальчишка.

– Может, и фигня, а может, и нет. Ты летом, когда по дороге на велике едешь, видишь, как от земли жар поднимается и воздух колеблется? Так вот это – мир Полуденницы приоткрывается, как занавеска колышется. Как только тени все исчезли, так и покрывало упало. Поэтому к этому времени тихо везде становится, живность вся прячется, чтобы в ее лапы не попасть. Она все, что найдет, с собой заберет.

– Агнета, ну это же детские сказки, – сказал Николай.

– Да кто бы говорил. Расскажи-ка ты нам, батюшка, как с Полудницей встретился, – мне хотелось подловить его, да видно было по нему, что этот гражданин что-то знает.

– Не встречался я ни с кем, – насупился он. – Не Полуденница это была, так, девка странная.

– Расскажите, пожалуйста, – попросила его Катя.

– Мне лет восемь было, заигрались с пацанами да оказались посреди поля с озимыми. Я споткнулся и упал, видно, приложился головой хорошенечко. Очнулся от того, что меня какая-то девица треплет по плечу. Говорит, вставай, мальчик, пошли со мной. Я от нее отпихиваюсь, говорю, не пойду я никуда, я вон там живу.

Встал, а кругом поле бескрайнее, и села нашего не видно, и звуков никаких, и даже ветра нет. Она смотрит на меня и смеется. Глаза синие, синие, что васильки у нее в венке, волосы желтые, что пшеница, сорочка белая до полу, веревкой какой-то подвязана, сама босая. В руках косу держит, смотрит на меня и заливается смехом, а звука нет. Тишина, вроде смех должен быть громкий, а нет ничего. Даже жутко от ее вида стало. Косой то туда, то сюда повернет, в какой-то момент мне показалось, что по полотну кровь течет. Я как заорал, да как рванул оттуда.

Опять споткнулся и с поля вывалился, хотя конца и края его и не видел. Обернулся посмотреть на нее, а ее нет, и по полю техника пошла с отравой. Если бы не убежал от нее тогда, то и не было бы меня сейчас с вами. Либо задавили, либо потравили бы. Я тогда еще подумал, что девица странная какая-то, и не местная, чего-то делает на поле с косой, когда у нас все убирают комбайны, – закончил свой рассказ батюшка.

Ребятня притихла.

– Я до сих пор в жару и в духоту ее беззвучный смех слышу, а иногда кажется, что и вижу, – задумчиво сказал он.

– Значит, рядом с тобой грань между мирами тонкая, – вслух подумала я. – Странно, конечно, беззвучный смех слышать.

Все на меня внимательно глянули и притихли.

– Мама, а зачем она к нам сюда приходит оттуда? – спросила меня Катя.

– Не знаю, может, чего надо. Не видела ее, не спрашивала. Хотя я так думаю, что приходит она не людей пугать и младенцев красть, а проход между мирами охраняет. Чтобы ни к нам, ни к ним никто не перешел. Ребятишек, скорее всего, не она забирает, а те, кто в наш мир попал. Поэтому-то она и ужас навевает, чтобы люди в это время по домам сидели.

Еще говорят, что Полуденница приходит к тем, кто после шести вечера спит. Вроде как силу вытягивает, поэтому голова болит, если спать в это время. Хотя шесть часов – время такое интересное, стрелки стоят перпендикулярно земле, как и в полдень. Много всякого, да неизведанного еще в этом мире.

– Если помолиться, то все пропадет, – безапелляционно сказал батюшка. – Это все чуждое, бесовское.

– Если глаза закрою, то и ты пропадешь, я же тебя не вижу, – усмехнулась я.

– В полдень приходит Полуденница, а ночью есть какой-нибудь такой же дух? – спросил Слава.

– Есть, Полуночница, – улыбнулась я.

– Это Катька полуночница, – засмеялся пацан. – По ночам ходит на кухню и конфеты ест и компот пьет.

– Не ем я по ночам конфетки, все ты врешь, – насупилась Катюшка. – А что Полуночница делает?

– Ты как думаешь? – спросила я.

– Спать не дает?

– Не дает, песенки поет заунывные, катает, щипает, про голод напоминает, думы тяжкие навевает. Любит старых да малых. Около малых встанет и сны плохие насылает, чтобы пугался, просыпался и кричал, спать в доме никому не давал. Сама силами, что на сон были даны, питается, над людьми издевается. Раньше и младенца подменить могла, чурочку положит, а дитенка утащит. На мамку морока нашлет, чтобы не распознала.

– А сейчас почему младенцев не ворует? – спросил Славик.

– Игрушек много в кроватке, вот она ими и заигрывается, их забирает. Однако ребенка помучить не забывает. Раньше куколок обережных в кроватки клали рядом с младенцем для Полуночницы на подмену. Поэтому и запрещается коляски и колыбельки пустые качать да пеленки на улице оставлять. Вроде этим завлекают духа Нави, чтоб он заглянул на огонек.

– Ой, как интересно, – сказала Катя. – А больших детей Полуночница не трогает?

– За неимением младенцев и взрослых может помучить, особенно тех, кто на ночь смотрит всякие страшилки и ест по ночам конфетки, – рассмеялась я. – И пьет кагор в пост, – посмотрела я на Николая.

– Ну, мам, – надула губы доча.

– Не пью я кагор в пост, – обиделся батюшка.

За разговорами так мы всю травку и перебрали. Мелкую разложили на подносах сушиться, а из целой стали венички вязать да скрутки для окуривания делать.

Непростое дерево

Батюшка к нам стал заходить через день. Ничему особенному я его не учила, то мы настойки делали, то рассказывала, как правильно окуривать помещение. Обычно на наши импровизированные уроки приходили и дети. Они с удовольствием принимали участие и слушали мои объяснения, а иногда и сказки, легенды, мифы. Кстати, батюшка тоже некоторые вещи интересные нам рассказывал, то про ладан, то про мирт, то про церковные свечи.

Я все ждала, когда же мои доски будут для двери готовы. Однако