Шрифт:
Закладка:
— Пошли отсюда, Роза, — сказал я. — Давай найдем остальных.
1954
Стоял погожий весенний день. Мария, теперь уже третьеклассница, проводила переменку, гуляя на площадке за школой. В правой руке она держала Анжелу, ноги куклы волоклись по земле. Мама не оставляла попыток навсегда поссорить ее с Анжелой, но Мария всякий раз устраивала истерики, кричала и плакала и тогда маме приходилось уступать.
Она прошла мимо группки своих одногодок, которые играли с мячом. Мальчик подбрасывал мячик высоко в воздух, и остальные дети разбегались в стороны. Когда же мяч падал обратно, мальчик ловил его и выкрикивал название какой-нибудь страны, — все дети замирали на месте, кто куда успел добежать. Тогда мальчик поворачивался, находил ближайшего к себе игрока и бросал в него мячик. За спиной у Марии раздались восторженные крики и громкий смех — мяч попал прямо в голову какой-то девочке.
Мария пошла дальше. Она не понимала правил этой игры. И потом, бросать в кого-то мяч не так уж и весело. Она была увлечена тем, чем занималась сейчас: собирала листья. Мария не знала, почему они облетают, но любила подбирать их с земли и складывать вместе — на тот случай, если потом деревья начнут искать пропажу.
В конце концов она дошла до изгороди, которая отделяла школьную территорию от фермы. По ту сторону были устроены стойла под открытым небом. Вернее, под жестяной крышей на столбах. Сейчас в этой тени стояли черная лошадь и две коровы. Лошадь увидела за изгородью Марию и подошла к девочке.
— Привет, лошадка! — поздоровалась девочка. — Как поживаешь сегодня?
— А мне нравятся лошади, — заметила Анжела.
— И мне тоже. Но мне не нравится, как они пахнут.
— Навозом.
— Я знаю. У лошадей ведь нет туалетов, как у нас, и поэтому они какают прямо на землю.
— А коровы тебе нравятся?
— Да… Только они пахнут еще хуже.
Мария продолжала болтать с Анжелой о том о сем и не заметила, как две ее одноклассницы подкрались совсем близко и встали у нее за спиной.
— Привет, Мария! — сказала Лидия. Она была несколько толстая и вредная, так что Мария старалась избегать ее, если только могла. Всего несколько дней тому назад Лидия сказала ей, что собирается привязать Марию к стулу и убить ее родителей у нее на глазах. — Чем ты занимаешься?
— Глажу лошадь.
— «Глажу лошадь», — медленно и ровно повторила Девин, изображая ступор. Она была высокая и тощая, с темной кожей. — Чего ты такая тупая?
— Я не тупая.
— Еще какая тупая! — возразила Лидия.
— Неправда.
— Каково это быть такой глупой?
— Я не глупая.
— Глупая. Тупоголовая. Ты тупица, которая везде таскает куклу. Кого хочешь спроси, все так и скажут.
Глаза Марии вдруг сделались горячими и мокрыми.
— Ты что, собираешься заплакать? — спросила Лидия.
— Нет.
— Давай, плакса. Поплачь. Все плаксы только это и делают.
— Я не плакса!
— Что это у тебя в руке? — Она схватила кучку листьев, которую Мария успела собрать.
— Они мои!
— Зачем ты носишь листья?
— Они мои!
Лидия разорвала листья на мелкие клочки и подкинула в воздух, так что ветер живо их развеял.
— Фу-у-у! — сказала Девин, прикрывая руками рот. Она показывала на лошадь.
Лидия даже взвизгнула от восторга.
Мария повернулась взглянуть, но не знала, куда нужно смотреть.
— Это что?.. — ахнула Девин.
— Гадость!
— Просто мерзко!
Лидия зашептала Девин на ушко. Та послушала, а затем начала кивать и хихикать.
— Смотри, Мария, — сказала Лидия, показывая пальцем. — У этой лошади целых пять ног.
Только теперь Мария заметила пятую ногу. Она была розовая, с сухой, шелушащейся кожей. И гораздо короче остальных четырех. Эта нога даже не доставала до земли.
— Видишь, Мария? — спросила Лидия.
— Да.
— Нужно помочь лошадке.
— А?
— Ты должна потянуть ногу вниз, чтобы упереть в землю.
— Не хочу.
— Если ты не поможешь, лошадка упадет. И умрет. И все из-за тебя.
— Мне не хочется ее трогать.
— Ну, тогда мы расскажем сеньоре Рамирес, что ты убила лошадь.
Мария покосилась на пятую ногу. Может, ей удастся быстро потянуть ее вниз? Тогда лошадь будет спасена и Лидия с Девин наконец оставят ее в покое.
Она шагнула к изгороди.
— Давай, — подначивала Лидия. — Тяни же!
— Мне не достать.
— А ты проползи под забором.
Мария стояла в нерешительности.
— Скорее! Лезь под забор.
Мария опустилась на четвереньки. Оставив Анжелу на земле, она проползла под нижней доской изгороди. И оказалась рядышком с лошадью.
— Хватай ее! — сказала Лидия.
— И тяни вниз! — сказала Девин.
Мария ухватила лошадиную ногу. Она оказалась гладкая, толстая и теплая. Девочка потянула ногу к земле, но та, вместо того чтобы опуститься, подпрыгнула, вырвалась из пальцев Марии и исчезла в чем-то вроде футляра.
Недоумевая, Мария оглянулась на Лидию и Девин.
Девочки согнулись буквально пополам и хохотали с такой силой, что в глазах у обеих показались слезы.
Мария неуверенно улыбнулась, гадая, что же такого смешного она сейчас сделала. Может, хоть теперь одноклассницы перестанут ее изводить?
Зед
1
Я услыхал их даже прежде, чем увидел. Пита выдавала какой-то длинный монолог на испанском. Судя по обрывочной, неестественной манере речи, она выдавала наизусть текст, который заранее разучила для фильма.
Ну естественно: когда деревья расступились, она стояла перед лачугой с алтарем, излишне старательно выговаривая свои слова и делая пассы в сторону прибитой к стене куклы, словно была ведущей новостного канала, ведшей репортаж с места событий.
Футах в десяти, за водруженной на треногу видеокамерой, спиною ко мне стоял Пеппер, который не отрывал взгляда от маленького LCD-монитора. Из-за его плеча в тот же монитор вглядывался и Нитро: руки сложены на груди, ноги широко расставлены. Хесус сидел, привалившись спиной к дереву и вытянув вперед пострадавшую лодыжку.
Увидав нас с Розой, Пита вытаращила глаза. Оборвала свою речугу на полуслове и замерла с приоткрытым ртом.
Повернулись и остальные — недоумевающие и удивленные.
Роза отступила, прячась за мои ноги, и крепче прежнего сжала мою руку.
— Чаво! Кто это еще, на хрен, такая? — выпалил Нитро.
Хесус и Пеппер заговорили вдвоем, но у меня не было времени кому-то из них ответить, потому что Пита уже спешила навстречу. Она отцепила
