Шрифт:
Закладка:
— Вероника Павловна, вы здесь?
— Принесла нелёгкая, — прошептала Вероника, застёгивая китель, и громко ответила. — Иду-иду. Минуточку!
Она выбежала из палатки, а я стал ждать, затаившись и вслушиваясь в разговор на улице. Мне было интересно, зачем пришёл полковник да ещё так поздно. Если бы это касалось служебных вопросов, скорее всего, он сам вызвал бы Веронику. Тогда в чём причина? Что-то личное?
— Прошу прощения, господин полковник, я уже готовилась ко сну, — донёсся мелодичный голосок княгини.
— Это я должен извиниться за столь поздний визит, — ответил полковник. — Дела не отпускали. Пришёл вот справиться о вашем самочувствии. Эти дни выдались непростыми для всех нас.
— Право, не стоит беспокоиться. Моё самочувствие в полном порядке, — с холодной вежливостью ответила Вероника. — Но спасибо за участие.
— На улице холодно, не самое подходящее место для беседы, — в словах полковника звучал очевидный намёк.
— Прошу прощения, но я собиралась спать, и если у вас ко мне дело, мы могли бы обсудить его завтра в штабе. А если что-то срочное, говорите здесь.
Полковник понизил голос, да и Вероника стала говорить тише, и я перестал понимать их разговор. До меня доносились обрывки фраз полковника: «всё было бы иначе», «дело дойдёт до суда», «мог бы заступиться».
— Господин полковник, давайте не будем, — громко произнесла Вероника. — Мы уже говорили на эту тему. Моя позиция остаётся прежней.
— Да что вы так упрямитесь-то! — воскликнул полковник. — Вы же не девица на выданье. Почему так себя ведёте, Вероника Павловна? Я к вам с самыми добрыми намерениями, со всей душой…
— Не говорите так. Ваши добрые намерения — это ложь.
— Ложь, значит?
— Да. И я бы хотела больше не касаться данной темы.
— Воля ваша, Вероника Павловна. Спокойной ночи, — резко проговорил полковник.
Мне сразу стало понятно, что в их отношениях не всё гладко. Приходили разные мысли на этот счёт. Полковник домогается Веронику, а она отвергает его ухаживания? Тогда о каком суде шла речь? Они проворачивают какие-то незаконные дела? Что-то тут нечисто…
Вероника вернулась, села рядом со мной на кушетку и несколько секунд молчала.
— Что случилось? — спросил я. — У тебя проблемы с полковником?
— Ой, Алексей, не забивай себе голову пустяками. Нет никаких проблем.
— Но я всё слышал. У вас какая-то ссора. Он тебе угрожает?
— Нет, и хватит об этом, — отрезала Вероника. — Это наше личное дело.
— Я хочу помочь.
— Это пустяки, и мне помощь не требуется. Просто рабочие вопросы. Не бери в голову.
— Ладно, рабочие, так рабочие, — согласился я и притянул к себе Веронику за талию.
Поначалу она как будто не хотела продолжения, но потом наши губы снова встретились, и ушедшая было страсть вернулась. Вероника вытащила заколку из пучка на голове, и шелковистые каштановые волосы рассыпались по её плечам.
У меня тоже не было желания думать сейчас ни о каком полковнике. Передо мной были красивое лицо Вероники, тонкая шея, приятные округлости под кителем, которые хотелось изучить получше и желательно без одежды. А поразмыслить об услышанном можно и потом.
Я сгрёб Веронику в охапку и, повалив на кровать, стал стаскивать с неё китель, покрывая поцелуями шею и зрелую грудь с большими ареолами.
— Вот так… да… продолжай… — шептала Вероника. — Только потише, не шуми сильно…
От внешнего мира нас отделял лишь брезент платки, поэтому я старался вести себя как можно тише, но раскладушка всё равно предательски скрипела, а Вероника дышала так громко и возбуждённо, что, казалось, на другом конце лагеря слышно.
Покинул я палатку ночью. Вокруг почти никого не было, лагерь спал. Лишь какой-то солдат возился у костра неподалёку и бросил на меня мимолётный взгляд, когда я проходил мимо.
Вероника так и не рассказала про конфликт с полковником Тюменцевым, хотя после любовных утех я вновь попытался расспросить её. Подумалось, что надо выяснить это другим способом, например, пообщаться с кем-то из окружения княгини. Кажется, Веронике требовалась помощь, но гордость мешала ей признаться, или она просто не считала, что я способен решить проблему.
И всё же я не был уверен в правильности своего намерения. Если Вероника не хочет, чтобы я лез в её жизнь, то имеет на это полное право. Мы же не родственники, в конце концов, всего-то переспали один раз.
Сон мой оказался недолог. Под утро меня разбудила сирена. Когда я выскочил из палатки, в небе парили крылатые существа. Заработали зенитки, трассеры заметались над лагерем, тёмные твари стали падать одна за другой. Несколько монстров попытались прорваться сквозь огонь орудий, но не смогли, и два драконов рухнули возле оборонительного вала, а трое улетели. Атака была отбита, я даже в бой вступить не успел.
Мой взвод, как обычно, собрался на завтрак возле полевой кухни. Я навернул кашу с тушёнкой, и только принялся за чай, как прибежала денщица Вероники и сообщила, что госпожа майор вызывает меня к себе.
Рядом с палаткой батальонного штаба на ящиках сидели Елена Горбунова, какой-то лейтенант, которого я видел много раз, но не помнил ни его фамилии, ни имени, и три сержанта. Все были в полном боевом облачении. Каски, броники, разгрузки, набитые магазинами для карабинов, сами карабины. У лейтенанта имелся при себе арбалет, а один из сержантов тащил барабанный гранатомёт с дополнительными зарядами, распиханными по карманам разгрузки. У всех были рюкзаки — значит, ожидался длительный поход. Кроме того все присутствующие имели внушительную силу и являлись, как минимум, мастерами третьей ступени.
Из палатки вышла Вероника, облачённая в бронежилет поверх стандартной тёмно-зелёной формы пограничников. На голове её сидел чёрный берет, съехавший на бок.
— Отряд, стройсь! — скомандовала она своим звонким голосом, и все присутствующие вскочили с мест и встали в ряд. — Бойцы, сегодня нам предстоит особое задание. Вчера в области тьмы пропала разведывательная группа. Наша задача — найти её… или то, что от неё осталось.
Глава 8
Наш отряд из семи человек поднялся на пригорок. Позади остался лагерь, обнесённый рвом и земляным валом. Впереди насколько хватало глаз раскинулась тьма. Мы остановились, недели противогазы.
— Госпожа майор, разрешите вопрос, — спросил я, как полагается по уставу. На людях мы с Вероникой по-прежнему не допускали
